Было поздно, на Огуречной гасли огни, но Незнайка не боялся наступления темноты. Кто польстится на немолодого ботаника, одетого по нелепой моде знайкинских времён? Бедность имеет свои преимущества — опять же, кто понимает.
Опытным коротышкам будет трудно поверить, но Незнайка все эти годы так и проработал в НИИ Гигантских растений, был «буквально ботаником», как он любил шутить. Сами гигантские растения сгинули почти сразу после первой экспедиции на Луну, их поразил завезённый с Луны вирус. Знайке следовало бы заранее об этом подумать, всё же Гигантские были продуктом искусственным, в своё время подверглись жесточайшим генетическим манипуляциям, размножались только инбридингом, и потому любая внешняя инфекция была для них губительна. Но Знайка всё-таки затеял свою идиотскую экспедицию на Луну, чем погубил и себя, и Гигантские, и Солнечный.
Восстановить Гигантские так и не удалось, начался голод, а с ним и социальные катаклизмы. Коротышки перебивались кто как мог, летали на Луну за семенами, разводили их на огородах и тем питались. Порядки в конце концов тоже установились лунные: коротышка Рубинчик, про которого раньше никто и не слышал, быстро прибрал всё ценное в Солнечном, про коллективизм знайкинских времён все как-то сразу забыли, каждый выживал как мог.
Потом стало полегче. Как-то пообвыклись, к тому же во главе Солнечного встал коротышка Бубенчик, из змеёвких; он подтянул своих и несколько поурезал беспредел Рубинчика, а главное, наладил за твёрдые фертинги продажу воздуха на Луну. Дела в Солнечном несколько поправились, никто уже не голодал, как в первые годы после Знайки, а про то, что будет, когда кончится воздух, никто не думал.
Незнайке вообще иногда казалось, что газетами Солнечного руководит коротышка Голопузый, в своё время утешавший их в трюме баржи Дурацкого Острова: «Братцы! Чего нам жалеть? Здесь жалеть нечего. Вот увидите: сыты будем — как-нибудь проживём. Не надо отчаиваться! Поживём — увидим».
И хотя солнечными СМИ заправляли совсем другие коротышки (мистер Голопузый руководил медиахолдингом на самой Луне), тем не менее его оригинальная школа чувствовалась во всём. Незнайку, побывавшего в своё время на Дурацком Острове, было, конечно, не пронять, но коротышки Солнечного оказались восприимчивее и охотно повторяли: «Поживём, братцы, — увидим! Сыты будем — как-нибудь проживём!»
Огни погасли, и Незнайка шёл теперь по памяти — в темноте. На этой улице он вырос, повзрослел и даже состарился. Сегодняшняя Огуречная мало напоминала Огуречную его юности — на месте многочисленных унылых коробок НИИ, в которых ботаники от безделья распивали чаи, возникли новые кафе, магазины, банки, ночные клубы — не здесь, конечно, а там, откуда он шёл, ближе к площади Колокольчиков. Приятно было иногда пройтись по этому оживлённому, будто на Луне, проспекту, вспоминая, как в первый раз зашёл в лунное кафе: «Деньги? А что это, дорогой друг? Я, как бы это сказать, впервые слышу такое слово…» Эх, молодость!
Коротышка Мохнатый давно стоял в аллейке на окраине Огуречной, поджидая зазевавшегося прохожего. Вследствие давней и забытой теперь истории происхождения предков Мохнатого от осликов лицо его имело несколько странную форму — широкую в жевательной части и очень узкую в районе головного мозга. Не то чтобы коротышка Мохнатый был от рождения злым, просто отец всегда учил его: встретишь старушку — убей. Убьёшь — отнимешь луковицу, луковица — малость, да теперь ведь твоя! Разница!
Этот урок Мохнатый запомнил на всю жизнь и радовался любой добыче — заваливал ли он богатого коротышку с понтовой мобилой или какого нибудь допотопного ботаника с парой рублеедов в кармане, всё же хоть луковица, но его.
Из темноты вышел немолодой коротышка с заплатами на коленях. Об такого и руки марать западло, но Мохнатый вспомнил про луковицу, пропустил ботаника мимо себя, быстро и бесшумно догнал и профессионально ударил ножом в левую сторону груди.
Воспоминания Незнайки прервала острая боль. Он хотел повернуться и посмотреть, что происходит, но вдруг увидел Огуречную такой же, как двадцать пять лет назад, без реклам и забегаловок, залитую солнечным светом, заполненную белокожими голубоглазыми коротышками, спешившими по своим делам. Он почувствовал, что сам идёт по этому Солнечному, незаметный в толпе молодой учёный из команды Знайки, только что вернувшийся со стажировки на Луне. Это было так прекрасно, что стало трудно да и незачем дышать…
