Приступая к проектированию своего знаменитого «Крейсера» (переименован в «Петр Великий») адмирал Попов отчетливо сознавал, что он создает развитие «башенника – «Монитора» и четко отслеживал все основные черты прототипа: сплошной борт с полным тяжелым бронированием ватерлинии; мощное вооружение, поднятое над уровнем моря; свободной палубой, обеспечивающей наилучшую работу башен, со сплошным бронированием 76 мм плитами, как единственной, в отсутствии надстроек, преграждающей путь снарядам сверху – к которым добавляет развивающие необходимые качества дополнения: мощный центральный бруствер, помимо защиты машин и погребов обеспечивающий главное, необходимый запас плавучести для дальних морских переходов, и продолжающие его легкие оконечности корпуса поддерживающие ходовые качества и создающие удобство обитания команд в мирное время – не играя боевой роли и отделенные «от всего важного» броней, они невозбранно позволяют дырявить себя иллюминаторами и вентиляционными колодцами; смещением основных весовых элементов корабля, машин, башен к центру создает наилучшую всхожесть облегченным носом и кормой на волну, преодолевая врожденный недостаток толстобронных низкобортных кораблей – зарывание оконечностей на волне; только башни основного калибра серьезно влияют на метацентрическую высоту, ходовой мостик и рубка представляют собой лишь некоторое окаймление трубы… В этом корабле ничего нельзя было добавить или убавить, он стал классическим как бриллиантовая огранка – подлинный «башенный мореходный броненосец», сразу же обезличенный своим официальным наименованием «эскадренный броненосец 1-го ранга».
«Петр Великий» – развитие чисто башенного прототипа – интересно, что глубокое понимание различий этих двух линий позволяет соединять их в конструкции одного корабля, если они входят в него системными агрегатами, а не отломанными признаками. Итальянские судостроители школы знаменитого Бенедетто Брина оценив соответствие башни и каземата с корпусом, бортом, палубой и морской стихией начинают проектировать свои броненосцы как соединение секций этих двух системных типов, помещая «низкий толстобронный борт – высокая башня главного калибра на свободной палубе» в центр, а «высокий борт – встроенные казематы средней артиллерии» на оконечности корабля со вспомогательными легкими надстройками на них, роль которых сведена к мирно-длительному обитанию экипажа, заранее согласив, что в первом бою они будут снесены и на всю войну – как известно, в мирное время ценят бельэтажи, в военное подвалы.
Кстати, эти корабли опять выражали цельную картину особой, трусоватой тактики, когда бой сводился к 2–4 залпам с предельной листанции 431 мм орудий чудовищными 900-килограммовыми снарядами и что там оттого станет… Не восхищает, но вполне логично – итальянский заяц нашел свой способ терзать британского льва.
Когда через много лет англичане раздобыли одно изделие Брина и обстреляли его на полигоне, они с немалым смущением обнаружили, что если бы в 80—90-е годы произошел конфликт на Средиземном море, итальянские броненосцы стали для них проблемой, на больших дистанциях они представляли малоразмерную цель, при кратковременном случайном сближении их исключительно мощный корпус обеспечивал эффективную защиту на все время выполнения отходного маневра. Особенно англичан поразило, что даже верхний 152 мм броневой пояс с 75 мм скосом за ним отражал самые тяжелые снаряды: короткие 12-дюймовые отворачивало вверх, длинные 9,5-дюймовые переламывало и взрывало; главный же броневой пояс в 400 мм в низкобортной части у машин и башен со 100 мм шельфом за ним был вообще неуязвим, даже для новейших 15-дюймовых снарядов.
102 мм палуба итальянского броненосца защищала против всех фугасных снарядов, а также бронебойных, падающих под углом менее 30°, которые рикошетировали и уходили за борт (т. е. на всех дистанциях тогдашней стрельбы – угол возвышения орудий не более 12°, т. е. падение снаряда не выше 25°).
Англичанам пришлось признать обоснованность и другого технического пристрастия итальянцев, под которым они долго потешались, многолетнее расположение орудий главного калибра «обратно к оконечностям». При бое на дальних дистанциях с малой вероятностью попадания одиночным снарядом бессмысленно вести по-орудийный или редкий огонь, а наличие времени и пространства позволяет развернуться бортом и произвести полноценный залп, со своей стороны «вписав» корпус в промежутки продольного рассеивания снарядов противника; на ближних же дистанциях при курсовом сближении мощь скорострельных средних орудий становится сопоставимой с главным калибром, и они, удобно расположенные в надстройках оконечностей и дополненные мощными защитными свойствами корпуса, эффективно компенсируют неучастие главного калибра в каких-то фазах боя… В целом форма корпуса корабля в наилучшей степени соответствовала ориентации на дальний бой, обеспечивая другую его составляющую, скорость, благодаря которой единственно и навязывается противнику выгодная дистанция – концентрация веса к центру корабля и высоко поднятые полубак и полуют наилучшим способом обеспечивали мореходность и поворотливость корабля, более высокую, чем у броненосцев других стран… Вы не заметили, что сложением – не смешением! – элементов двух систем начинает оформляться новое системное целое? – И уже возвращающееся новым техническим качеством: итальянские корабли оказались идеальны в отношении ходовых характеристик и броненосец «Италия» 1880 года постройки при водоизмещении 14 000 тонн и машине 12 000 л. с. развивал скорость в 18 узлов; достигнутую во французском флоте только в 1897 году на броненосце «Шарль Мартель», имевшем на 11 700 т водоизмещения машину мощностью 14 900 л. с.; и перекрытую лишь на русско-французском «Цесаревиче» в 1903 году, разгоняемым машиной 16 300 л. с. на 12 960 т водоизмещения: неплохой задел – 23 года!?
