В судьбе «Суворова» этот поворот сыграл и индивидуальную роковую роль: мощная защита броненосцев первой четверки с боков и сверху обеспечила то, что ни на одном из них не были поражены котлы и машины и они сохраняли ход на протяжении всего боя, и даже перевернувшись, продолжали работать винтами – но, принимая выстрелы с кормы-справа, «Суворов» подставил под роковой удар далеко выдвинутое перо руля и лишился управления, т. е. и хода если понимать под последним целенаправленное движение, а не шараханье среди эскадр, когда обезумевшие механизмы прогоняли его то через строй русской эскадры, то заводили в окружение японских судов. Лишившись всех надстроек, мачт, труб, всей артиллерии главного и среднего калибра, поражаемый не только японскими, но и русскими кораблями, которые не узнавали его из-за резко изменившегося облика, он тем не менее оставался на плаву, благодаря героизму трюмных команд, выполнявших все инструкции обеспечения непотопляемости. Если бы на его прикрытие оставили пару эсминцев или крейсер, то сохранив не менее 16, 5 узлов скорости, и реверсируя винтами, он мог под покровом сумерек дойти до ближайшего нейтрального порта в Китае или на Филиппинах – два эсминца, приняв раненого адмирала и штаб эскадры, ушли прочь…
Будь в составе эскадры 2-й флагман, он мог бы, оценив обстановку, поворотом «вправо последовательно» начать осуществлять маневр охвата флагмана японцев, и если не наказать противника, для чего не хватало скорости, то по крайней мере спасти своего ведущего, но такового не оказалось и лишь капитан 1 ранга Фитингоф – «Рваная Ноздря» только что проучив «Идзуми» 12-дюймовым снарядом и отправив его не на дно – на слом, крейсер все-таки дополз до ближайшей базы, но повреждения оказались столь велики, что восстанавливать его не стали, заметил что-то нехорошее с головой колонны и начинает выводить старика «Наварина» из общего строя на спасение «Суворова», и… в этот момент падает, смертельно раненный в живот. «Ослябя», поражаемый продольными выстрелами отряда Камимуры, лег на борт и быстро погружается, командиры сильных «Сысоя» и «Нахимова» в обстановке не разобрались.
В этих условиях единственный адмирал и флагман в колонне Небогатов мог и должен был, присоединив «Сысой», «Нахимов» к своему «Николаю I» и 3-м броненосцам береговой обороны осуществить атаку по хорде навстречу движению японской колонны, вынуждая ее размазать концентрический огонь с головного на всю возникающую линию судов.
Но он – только отличный судоводитель за 3 месяца, приведший 3-ю эскадру на Дальний Восток;
– только отличный флотский начальник, за время похода создавший из моряков экипажи;
– только отличный артиллерийский специалист, участники боя отмечают заметно лучшую стрельбу 3-го отряда;
– только отличный тактик, освоивший и обучивший свои команды ночным переходам с потушенными огнями по секторной лампе, и проведший 3-й отряд ночью с 14-го на 15-е через море, кишащее миноносцами как червями – по выражению одного русского офицера – не только без потерь, без единой атаки!
– он только… и т. т. т.
– Черт побери, есть все, даже гражданское мужество разоблачить на суде мерзость флотского варианта николаевщины, за что получит 10 лет крепости, при общем понимании, что судят человека за безнадежную ситуацию рока.
– Он только не офицер, ищущий кровавого вкуса победы и утаивающий таковой от врага!
14-го днем он не переступил воли Рожественского, и не принял на себя командования эскадрой. Если в начале боя его пассивность можно отчасти оправдать, что с концевых русской кильватерной колонны, растянувшейся на 50 кабельтовых при видимости временами в 40–45 зачастую события в голове колонны были вообще неразличимы, то к 15 часам, уже идя 4-м, в отсутствии обоих флагманов «Суворова» и «Осляби» он также не пытается взять ход событий в свои руки – признательные японцы «Николай I» не очень беспокоят…
14 ночью он не переступит буквы приказа флагмана и не по-вернет с Норда на Зюйд, спасая эскадру от разгрома.
– Он только не боец!
15-го его подчиненный, полугражданский великан В. Н. Миклухо-Маклай, ни минуты не поколебавшись, в таких же условиях безнадежности, принял бой, рвался к малейшему сближению, бросал проклятые недолетающие снаряды, и влепил-таки 200-килограммовый «посошок» в «Ивате».
