Русская революция и «немецкое золото» - страница 158

Шрифт
Интервал

стр.

10 января 1918 г.

Только что было заседание, Троцкий произнес длинную речь, рассчитанную на всю Европу, и, по-своему, действительно прекрасную. Смысл ее заключается в том, что он уступил. Он заявил, что принимает германо-австро-венгерский ультиматум и остается в Брест-Литовске, потому что не хочет дать нам повод сказать, что вина за продолжение войны падает на Россию.

В связи с речью Троцкого была немедленно создана комиссия, которой придется заняться щекотливыми территориальными вопросами. Я настоял на том, чтобы войти в эту комиссию, так как хочу иметь постоянный контроль над совещаниями такой первостепенной важности. Это было не легко, потому что вопросы, подлежащие обсуждению, в сущности касаются только Курляндии и Литвы, то есть не нас, а Германии.

Вечером у меня было снова длинное совещание с Кюльманом и Гофманом, во время которого между генералом и государственным секретарем была жестокая схватка. Упоенный успехом ультиматума, поставленного нами России, Гофман желал продолжать в том же духе и еще раз хорошенько ударить их по голове. Мы с Кюльманом стояли на противоположной точке зрения и требовали перехода к спокойным деловым совещаниям, обсуждения параграфа за параграфом; причем неясные параграфы должны быть временно отложены. Лишь когда вся эта очистка будет произведена, необходимо связать все эти неясные пункты в одно целое и телеграфировать обоим императорам, испрашивая у них директив для решения вопроса. Это несомненно самый верный способ избежать полного краха.

Разразился новый конфликт с украинцами. Они требуют признания их самостоятельности и заявляют, что если оно не состоится, то они уедут.

Адлер рассказывал мне в Вене, что в Вене у некоего Бауера хранится библиотека Троцкого, которой он очень дорожит. Я сказал Троцкому, что если ему хочется, я велю доставить ее ему. Затем я рекомендовал его вниманию несколько военнопленных, таких как Л.К. и В., о которых я слышал, что они подвергаются более или менее дурному отношению. Троцкий принял это к сведению, заявив, что он принципиально против дурного обращения с военнопленными, и обещал навести справки; он подчеркнул, что его готовность не имеет никакого отношения к вопросу о библиотеке, так как такую просьбу, как моя, уважил бы и при всяких других условиях. Получить библиотеку он хочет.

11 января 1918 г.

Утром и днем заседания комиссий по территориальным вопросам. С нашей стороны в ней участвуют Кюльман, Гофман, Розенберг и один секретарь, затем я, Чизерик, Визнер, и Коллоредо, русские все налицо, кроме украинцев. Я сказал Кюльману, что хочу участвовать только в качестве секунданта, так как германские интересы в этом вопросе затронуты несравненно сильнее наших. Я вмешиваюсь лишь изредка. Сегодня утром Троцкий сделал тактическую ошибку. Он произнес целую речь в весьма повышенном тоне и временами доходил даже до резкостей, заявив, что мы играем в фальшивую игру, что стремимся к аннексии, прикрывая их мантией права народов на самоопределение. Он говорил, что никогда не согласится на такие претензии, и готов скорее уехать, чем продолжать в таком духе. Если наши намерения честны, то мы должны допустить к участию в наших заседаниях в Бресте представителей Польши, Курляндии и Литвы, дабы дать им высказать свои взгляды без воздействия с нашей стороны. К этому нужно присоединить, что с самого начала переговоров идут споры о том, полномочны ли законодательные учреждения оккупированных областей говорить от имени населения или нет. Мы утверждаем, что да, а русские, что нет. Мы тотчас же приняли предложение Троцкого вызвать сюда представителей этих областей, но прибавили, что раз мы выслушаем их показания, мы будем руководиться их взглядами.

Было любопытно наблюдать, с какой охотой Троцкий взял бы свои слова обратно. Но он тотчас же нашелся, не растерялся и просил прервать заседание на двадцать четыре часа, так как ввиду всего значения нашего ответа он должен обсудить его с товарищами. Надеюсь, что никаких затруднений Троцкий делать не будет. Привлечение поляков было бы весьма выгодным для нас. Но затруднение заключается еще в том, что и германцы предпочитают не допускать поляков, потому что они отдают себе отчет об антигерманском настроении последних.


стр.

Похожие книги