На основе всего вышеизложенного становится очевидным, что в дореволюционной России базовые постулаты уголовного права Чезаре Ломброзо разделялись и открыто поддерживались самой передовой частью ученого сообщества. Пример работы Д. Н. Анучина «Изучение психофизических типов», о которой мы говорили ранее, говорит в пользу этого утверждения. И лишь поколения красных профессоров исказили позднее подлинную картину развития русской науки, всячески убеждая нас в том, что идеи криминальной антропологии не пользовались популярностью как «реакционные». Напротив, помимо социальных и правовых аспектов, разрабатывались также и этнорасовые, ибо в условиях многоплеменной Российской Империи давным-давно уже был накоплен опыт, наглядно показывающий, что не все народы, ее населяющие, обладают одинаковой наследственной предрасположенностью к совершению преступлений.
С этой точки зрения очень злободневна и актуальна статья Э. В. Эриксона «Об убийствах и разбоях на Кавказе», напечатанная в 1906 году в профильном периодическом издании «Вестник психологии, криминальной антропологии и гипнотизма», редактором которого был крупнейший русский психиатр и невролог Владимир Михайлович Бехтерев. Уже сам факт существования такого журнала, руководимого столь маститым ученым, вскрывает всю лживость и безосновательность марксистской пропаганды советской эпохи. Запрятав первоисточники в специальные хранилища библиотек, красные профессора позволяли себе как угодно коверкать наше бесценное наследие.
Свою работу Э. В. Эриксон начал так: «Кавказ по распространенности убийств и разбоев занимает из всех стран, входящих в состав Российской Империи, первое и выдающееся место, несмотря на весьма энергичную борьбу с этими преступлениями административных и судебных властей и немалыми материальными средствами, издерживаемыми на просвещение местного населения». Как видно, за сто лет ситуация в этом регионе нисколько не изменилась, и просветительская миссия гуманизма, не последнюю роль в пропаганде которого сыграли и «прогрессивные» советские ученые, окончательно провалилась.
«Естественно, что психиатру и психологу, интересующемуся этнопсихикой и криминальному антропологу может прийти иной раз на мысль вопрос: не имеют ж значение в этиологии убийств и разбоев на Кавказе врожденные особенности психики отдельных племен и рас, населяющих край, и не играют ли в этого рода преступлениях также некоторой роли, а если играют, то в какой степени — психические и нервные болезни людей».
Проведя в своем очерке подробный психометрический анализ криминогенных наклонностей коренного населения Кавказа, Э. В. Эриксон положительно ответил на поставленный вопрос, в результате чего сделал вывод: «Какая бы раса не явилась господствующей над населением Кавказа через 300 лет — славянская ли, тевтонская ли или монгольская — всё равно: многие черты характера, свойственные испокон веков аборигенам страны, будут считаться неизменившимися».
Следует вновь подчеркнуть, что русские ученые той поры были вовсе не рефлексирующими интеллигентами, но людьми с активной жизненной позицией. Мы уже отмечали, что такие корифеи нашей науки, как В. А. Мошков и И. И. Пантюхов откровенно вскрывали дегенеративную сущность декадентского искусства, буквально опутавшего своими метастазами сознание правящих классов России. Творчество литераторов, поэтов и художников так называемого «Серебряного века», которым нас принуждают восхищаться безответственные критики, было глубоко ущербным и болезненным. Мало того, именно его разлагающие каноны не в последнюю очередь привели к кризису, окончившемуся «красным октябрем», с его откровенно сатанинской стилистикой.
На необходимость открытой борьбы с вырожденческими аномалиями в искусстве указывал и классик русской невропатологии Григорий Иванович Россолимо (1860–1928). В своей глубокой по смыслу и великолепной по манере изложения работе «Искусство, больные нервы и воспитание» (М., 1901) он поставил перед собой задачу «…отражения объективированного искусства и художественного творчества наших дней в зеркале биологической критики». Как профессионал, многие годы посвятивший изучению строения и функционирования нервной системы, он подчеркивал, что декадентское искусство ориентировано на «неправильное понимание психологических законов эстетики» и представлено «больными людьми, специально эксплуатирующими свои эстетические вкусы и стремления». Россолимо провел четкую границу между здоровым, нормальным творчеством и патологическим, а также обосновал критерии, по которым они определяются, мало того, он даже призвал к «гигиенической нормировке произведений искусства». В своей и ныне актуальной работе Григорий Иванович Россолимо высказался вполне радикально и мужественно: «Другое дело представляет вырождающееся искусство: лечить такое зло, как вырождение в искусстве, было бы делом совершенно бесплодным: дегенерат неизлечим; но обезвредить больного — это уже одна из важных задач гигиены, так как многие психопатические состояния отличаются своей заразительностью, особенно, когда доходят до восприимчивого сознания субъекта с предрасположенной нервной системой. Вот откуда вытекает необходимость гигиены эстетического воспитания, ее медико-педагогическая задача; отсюда вытекает и необходимость нормировки художественного воспитания вообще».
