Русская полиция - страница 23

Значительное количество сотрудников русской вспомогательной полиции, служивших при немецких комендатурах, отделениях полевой жандармерии и тайной полевой полиции, в последующем пополнили различные подразделения специального назначения, предназначенных для борьбы с партизанами и подпольщиками. В первую очередь это касается «местных боевых формирований» (ЕКА), истребительных и охотничьих команд (Бишлера, Шмидта, Фишера и т.п.), отдельных восточных батальонов (таких как «Шелонь»), принимавших активное участие в подавлении сил советского сопротивления.

То же самое можно сказать и о подразделениях по борьбе с партизанами, которые создавались под непосредственным руководством полиции безопасности и СД — сотрудников оперативных групп и команд, представлявших органы СС в военной зоне оккупации. Личный состав этих подразделений формировался почти исключительно из сотрудников волостной и районной полиции, положительно зарекомендовавших себя в глазах оккупантов. Из них отбирались наиболее способные, подготовленные в военном плане кандидаты с целью дальнейшего использования по линии эсэсовской разведки и контрразведки, в частности — для задач диверсионного характера.

Несмотря на незначительную численность личного состава (штат полицейского участка зачастую не превышал нескольких человек), немецким ставленникам удалось достаточно успешно разрешить задачу по поддержанию порядка на улицах городов, не говоря уже о борьбе с криминальной преступностью. Н. Ломагин констатирует: «Число уголовных преступлений в оккупированных областях по сравнению с советским временем резко сократилось»[127].

 Б. Ковалев (хотя и с оговорками) указывает, что многие задачи, возлагавшиеся на полицию (борьба с криминалом, надзор за дисциплиной уличного и дорожного движения, обеспечение пожарной безопасности и некоторые другие), «отвечали интересам мирного русского населения»[128].

Работа полиции постоянно освещалась на страницах оккупационных газет. К примеру, смоленский «Новый путь» в мае 1942 г. в колонке «Происшествия» опубликовал серию заметок о пресечении органами полиции случаев воровства и спекуляции. Заметка «Базарный буян» рассказывала читателям о некоем Мышленкове, который продавал на рынке керосин по цене четыре марки за литр. Нарушителя задержали работники охраны, и ему было предложено уплатить 100 рублей штрафа: «.. .Мышленков не смутился и длинные потоки угроз и похабных ругательств понеслись над базарной площадью. — 100 рублей?! — удивился спекулянт. — Да вы что, опупели?» В конечном итоге Мышленкова препроводили в управление полиции, где его оштрафовали на 200 рублей.

Заметка «Птицеловы» была посвящена гражданам Плану и Никанорову, которые ночью взломали сарай гражданина Кацуро и похитили у него 17 куриц. Вскоре воров задержала городская полиция. Каждый из преступников был оштрафован на 500 рублей1.

Более серьезное наказание понесли супруги Варфоломеевы, корреспонденция о которых («Получили по заслугам») была размещена в газете «Смоленский вестник» в № 4 за 1941 г. Варфоломеевы украли из подвала дома вещи гражданки Парфеновой и Хорошиловой. Со стороны полиции города мародерствующая чета получила наказание в виде принудительных работ. Кроме того, Варфоломеевы обязывались уплатить пострадавшим стоимость возмещения похищенного (1225 и 2655 рублей соответственно) 2.

Интересно отметить, что коллаборационистские пропагандисты часто объясняли имевшие место факты хулиганства, пьянства, базарного воровства и т.п. «гнусным порождением 25-летнего распада семьи», «наследием большевизма»3 (точно так же советские пропагандисты обуславливали негативные явления «пережитками прошлого» и «наследием старого режима»).

В компетенцию вспомогательной полиции входило и пресечение случаев, выражаясь современным языком, незаконной приватизации. Например, с 3 сентября по 11 октября 1941 г. городской управой Старой Руссы частным лицам были проданы некоторые городские объекты, имеющие производственное значение (всего 36 строений на сумму 18 тыс. 400 рублей). Как выяснилось после проведенного полицией расследования, объекты передавались гражданам без осмотра и по явно заниженным расценкам. В результате злоупотреблений со стороны должностных лиц (городского головы Быкова, его заместителя Чурилова, завотделом снабжения Жуковского, инженеров Дробницкого и Захарова) некая госпожа Аксенова стала владелицей такого стратегически важного объекта, как электростанция, а господин Васильев получил гончарный завод. Следствие установило, что действительная стоимость этих объектов исчислялась в сумме 75 тыс. 400 рублей. По предъявлению полиции были признаны подлежащими аннулированию шесть сделок, 21 сделка была оставлена в силе как не поддающаяся проверке из-за уничтожения объектов, по семи сделкам пред лагалось потребовать доплату у владельцев по действительной стоимости незаконно приобретенных объектов