Глава вторая
Белая гвардия
Волна массовой эмиграции, последовавшая вслед за революцией и Гражданской войной, разными путями привела на Лазурный Берег Франции огромное количество офицеров белой армии.
Через Турцию, Сербию и Болгарию настоящий поток офицеров-эмигрантов устремился во Францию. Постепенно туда переехало руководство Русского общевоинского союза (РОВС) и главные правления всех офицерских организаций. Однако во Франции большинство офицеров не имели возможности заняться умственным трудом, и многие работали чернорабочими, живя в ужасных условиях. К этому следует добавить и негативное отношение французов, чью психологию русские офицеры не усваивали, продолжая мыслить совершенно другими категориями и смотреть на свою нынешнюю судьбу как на временное явление. Они не состояли в профсоюзах, бойкотировали стачки, всегда выступали на стороне администрации. В результате некоторые прославленные генералы работали грузчиками на вокзалах, а, например, генералы Е.В. Масловский и А.В. Черячукин – на автомобильном заводе. Одним из самых распространенных занятий русских офицеров во Франции стало вождение такси. Французское общество относилось к русским офицерам совершенно равнодушно, не интересуясь их жизнью и судьбой.
Б.М. Носик в своей книге «Прогулки по Французской Ривьере» по этому поводу пишет:
«В Ницце уже полтора века нежно любят русских. Друг Жуковского московский почт-директор А. Булгаков еще в 1858 году записал в свой дневник: «Вяземский в восхищении от Ниццы. Там любят русских…» В 1850 году на полтыщи с лишним иностранцев в Ницце было только полсотни русских (а англичан чуть не две сотни). Зато в 1860 году (после визита императрицы) русских жило в Ницце уже 214 (на 367 англичан). В дальнейшем русских становилось все больше, и любили их все преданнее.
После Февральской революции и октябрьского путча 1917 года любовь эта пошла сильно на убыль. Те русские, что бежали сюда от голода и террора, были намного беднее прежних и никак не могли споспешествовать процветанию города-курорта. К тому же они занимали рабочие места, которые могли пригодиться аборигенам. И вдобавок ко всему они были «белые» и «правые», а во Франции всегда больше любили «красных» и «левых».
В этом смысле потрясает мнение, высказанное К.К. Мельником, внуком лейб-медика Е.С. Боткина, расстрелянного в 1918 году большевиками вместе с царской семьей. Он родился в Ницце в семье белых эмигрантов и был советником генерала Шарля де Голля, курируя спецслужбы. Потом бывший разведчик стал издателем и писателем, и вот что он ответил на вопрос о том, легко ли русскому человеку жить во Франции:
«Если остаешься только русским, не интересуешься французскими делами – это легко. Даже замечательно. Я жил в русской среде до двадцати лет. Мы жили в русской колонии в Ницце, по-французски я вообще не говорил до семи лет, ходил в русский детский сад. Потом меня послали во французскую школу, ходил еще раз в неделю в русскую приходскую школу. Туда приходили бывшие преподаватели из России, преподавали историю, географию, русскую литературу. Потом были русские молодежные организации, «Витязи». По воскресеньям мы ходили в форме и носили русский флаг. Была даже военная подготовка. Бывшие офицеры нам объясняли, как стрелять из винтовки и как сечь шашкой…
Так продолжалось до войны. Мой отец работал на заводе. Все эти белогвардейцы не знали, что значит слово «забастовка». Они были идеальными рабочими. Какой-то капиталист около Гренобля подписал контракт с белогвардейской организацией, и все рабочие у него на заводе были бывшие офицеры, солдаты или казаки. Жили они военной колонией в замке этого капиталиста. Там была специальная комната, где хранились полковые знамена. А на спецовки денег не было, ходили работать в армейской форме, строем по улицам.
В 1943 году в Ницце стало совсем нечего есть, и нас, мальчишек, послали работать в деревню. Там жили казаки, они работали поденщиками у фермеров. Жили совершенно по-русски, ни одного француза там не было. Немцев, кстати, тоже не было. Этакая была казачья станица, Тихий Дон в департаменте Тарн-и-Гаронн. У меня было впечатление, что Франция – замечательная страна, где все позволено. Французы допускали, что русские живут своей собственной жизнью, ходят в церковь, а их дети пропускают школу в православные праздники.
