Так они и жили, скрываясь ото всех и при этом у всех на виду. И хотя все негодовали на «дерзкую наложницу» императора (так Долгорукую тихим шепотом называли при дворе), Александр был уверен, что только она составляет счастье его жизни. Так Екатерина Долгорукая при живой императрице Марии Александровне фактически стала супругой императора; не фавориткой, а как бы «второй законной женой».
Парадоксально, но современники утверждают, что правящая императрица Мария Александровна была посвящена практически во все любовные похождения своего царственного супруга. Впрочем, она была больной женщиной и ничего не могла предложить ему…
Меж тем отношения между Александром II и Екатериной Долгорукой развивались все активнее. Уезжая в Крым, в Ливадию, император взял с собой и ее. Там, в Крыму, княжна Долгорукая поселилась в небольшом доме, и на все время пребывания Александра II на отдыхе Бьюк-Сарай стал приютом их любви. Александр Николаевич собственноручно посадил перед домом фиалки и любовно ухаживал за ними. Она, только она понимала его, утешала его израненную проблемами душу. И при этом она словно и не обращала внимания на то, что он – самодержец российский.
А в душе императора было неспокойно. Помимо проблем государственных, ее разрывало и то, что, безумно влюбленный в Екатерину Долгорукую, он сохранил подобие привязанности и к законной супруге Марии Александровне. О детях от этих женщин и говорить нечего. Он их всех любил и был озабочен их будущим.
* * *
Некоторые современники утверждали, что император смотрит на мир глазами Долгорукой, говорит ее словами. Но, похоже, дело обстояло гораздо сложнее. Александру II был нужен человек, который мог бы его выслушать, человек живой и сопереживающий ему. И любящая его Екатерина Долгорукая постепенно вошла в суть многих дел, которые волновали государя, выслушивала его, задавала вопросы, высказывала свое мнение.
Она стала его собеседницей, советчицей, его внутренним голосом. Если в чем-то император и повторял мысли Екатерины, то это были его же собственные мысли, услышанные ею. К тому же Долгорукая жила уединенно (вся семья, кроме сестры, от нее отвернулась), а значит, за ее спиной не стоял влиятельный клан алчных родственников-интриганов и хитроумных придворных сановников.
И действительно, Екатерина была вне интриг, и Александр спокойно мог доверять ей и делиться с ней своими мыслями. А еще с ней он впервые в жизни был окружен искренней и доброй женской заботой. Это может показаться странным, но житейский комфорт был незнаком Александру Николаевичу Романову до того дня, когда Бог послал ему эту любовь, изменившую его жизнь. У него не было ни семьи, ни друзей; почти все вокруг было лишь фальшью, комедией и корыстью. Казалось бы, император мог себе позволить все что угодно. Стоило ему пошевелить рукой, и все было бы исполнено. Но он никогда никому не жаловался. Он мог легко переносить холод, и никто даже не давал себе труда позаботиться о том, чтобы избавить его от сквозняков. Его кровать была жесткая, как камень, а Екатерина заменила ее на кровать с пружинным матрасом, который его просто потряс. Она заботилась, чтобы постель каждый вечер согревали, и всесильный император бывал тронут до слез такими проявлениями внимания.
Екатерина никогда ничего не просила у императора, зато она утепляла его мундиры, следила за его лекарствами, жалела его и искренне восхищалась им. И он мог быть уверен, что за этим не кроется какая-то корысть.
С годами Александр и Екатерина становились все ближе и были в равной степени необходимы друг другу.
Из многочисленных поездок Александр слал ей тысячи откровенных, искренних писем. Вот что, например, писал император с Русско-турецкой войны:
«Господи, помоги нам окончить эту войну, обесславливающую Россию и христиан. Это крик сердца, который никто не поймет лучше тебя, мой кумир, мое сокровище, моя жизнь!»
А вот еще одно его письмо, написанное с войны 7 октября 1877 года:
«Курьер прибыл после обеда, и твое письмо… для меня как солнце. Да, я чувствую себя любимым, как никогда не осмеливался мечтать, и отвечаю тебе тем же из глубины души, чувствуя себя счастливым и гордым тем, что такой Ангел, как ты, владеет мною и что я принадлежу тебе навсегда. Надиктованное дорогим пупусей порадовало меня как обычно, привязанность, которую он нам выказывает с самого рождения, поистине трогательна. Храни Господь для нас его и Олю, чтобы оба продолжали быть нашей радостью».
