— Вы просто!.. Адель, вы сильно изменились.
В полной мере осознавая, какой эффект производит сейчас на окружающих и, в частности, на него, Адель подошла ближе и ловко имитируя удивление, произнесла:
— Что с вами, почему вы так взволнованы? Я слишком задержалась?
— Нет. Все в порядке. Я совершенно не взволнован.
— Эдриан! — Она протянула ему один из пакетов. — Вот ваши джинсы и свитер. Простите, я заняла у вас немного больше денег, чем планировала. Как только я попаду домой, я сразу верну вам.
— Чепуха. Вам нужно еще куда-нибудь заехать? — Он не сводил с нее глаз.
— Нет, что вы. Тогда вам, вместо того чтобы стать братом, придется меня удочерить: вы и так уже взяли на себя все заботы обо мне, моем жилище, моем гардеробе и о моих отношениях с представителями местной авиакомпании.
— Интересная мысль — вас удочерить. Кстати, вам очень идет этот наряд.
— Спасибо. А почему «кстати»?
— Не знаю.
Он завел машину, Адель устроилась на заднем сиденье, исподтишка разглядывая светловолосый затылок и мощную шею Эдриана. Ей нравилось смотреть на его широкие сильные плечи и упрямую посадку головы. Сейчас она ловила на себе ответные взгляды через зеркало заднего вида, и оба они иногда смущенно улыбались. Что будет дальше, когда они приедут к нему, Адель просто не представляла, но начинала понимать, что теперь он ее просто не отпустит сам. Да и с ее стороны уйти от него значило бы совершить преступление против собственного счастья. Она глушила приступы совестливости, все время мысленно повторяя приходящие на ум самооправдания. Я же не виновата! Я же не виновата, что первая познакомилась с ним! Что он понравился (да-да, понравился!) мне еще тогда, в аэропорту. И, кажется, я тоже нравлюсь ему. Почему я должна уступать это счастье кому-то еще?
Она злилась на себя и не понимала, что такое с ней творится. Неужели она готова влюбиться в первого встречного потому, что у нее давно не было мужчины? Нет, мужчины как раз были, а вот любви не было давно. И это настоящая катастрофа, потому что Эдриану тоже нравится только то, что просвечивается через ее костюм. А в остальном он пока предпочитает «художников и писателей». По крайней мере с ними ему гораздо интересней общаться и блистать интеллектом.
Когда они вернулись, было уже три часа дня. Берег плавился в солнечном мареве. Сегодня было очень жарко и душно, и, открыв дверцу машины, где работал кондиционер, Адель сразу почувствовала этот перепад температур.
Эдриан обошел машину и присел возле Адель на корточки.
— Адель, вы не хотите пойти искупаться?
В его взгляде было столько красноречия, что она опешила. Практически, если бы он сказал «Адель, не хотите пойти переспать со мной?», то не было бы никакой разницы, она даже зауважала бы его за откровенность.
— Очень хочу, — степенно складывая руки на коленях, ответила она и скромно поморгала. — Но не могу. Мне нужно… Наверное, мне все-таки пора.
— Куда?
— Домой.
Он поднял ее, притянув за руку к себе, и слишком смело для человека, с которым договорились лишь потом переходить в другой статус, провел губами по щеке.
— Я думаю, тебе там нечего делать.
— Вот как?
— Конечно. Я думаю, раз уж судьба так настойчиво сводит нас вместе…
У него зазвонил телефон. Несколько секунд Эдриан, видимо, размышлял, стоит отзываться или нет, но потом, увидев номер, быстро нажал прием.
— Да… Да. А что случилось?.. Сейчас?! — Он немного помолчал, выслушивая собеседника и мрачнея на глазах. — Хорошо, если так надо, но… Хорошо. Сейчас буду.
Он нажал «отбой» и повесил голову на грудь.
— Простите, мне надо съездить в город. Мой друг просит помощи. Но это… Адель, я не хочу отпускать вас домой.
Она смотрела на него, подняв одну бровь и размышляя, напомнить ли ему, что он только что уже шептал ей «ты», или не стоит. Эдриан решительно обнял ее за плечи.
— В общем, так: я очень вас прошу, дождитесь меня.
— Но…
— Не уходите, не уезжайте, не вызывайте такси. Адель! Моя прекрасная Адель, вы слышите меня?
— Слышу.
— Дождитесь меня, я постараюсь приехать как можно раньше.
— А «раньше» — это когда? Вечером, ночью или завтра?
— Не знаю. Надеюсь, что вечером. Ну останьтесь хотя бы до утра! — Он улыбнулся. — Должен же кто-то теперь сторожить мой домик?
