В январе 1793 г. в Херсон прибывает новый главнокомандующий граф Александр Васильевич Суворов. Пока Екатерина сколачивала коалицию для борьбы с якобинцами и устраивала публичные истерики по поводу казни короля и королевы, на санкт-петербургском монетном дворе мастер Тимофей Иванов тайно чеканил медали, на одной стороне которых была изображена Екатерина II, а на другой — горящий Константинополь, падающий минарет с полумесяцем и сияющий в облаках крест.
Операция по захвату Проливов была намечена на начало навигации 1793 г.
Никогда, ни раньше, ни потом, Россия не будет так близка к овладению Константинополем. Вся Западная Европа была связана войной с Францией. В 1791 г. умер Г. А. Потемкин, который в последние годы связывал руки Суворову. Теперь же Суворов и Ушаков с нетерпением ждали приказа императрицы — вперед!
Но в Речи Посполитой мира не было и не могло быть по определению. «Ах! — стенают польские историки, — какой может быть покой в стране, которую так дважды обобрали?!» Ну начнем с того, что Россия не взяла ни одного города или деревни, где этнические поляки составляли большинство. А главное, что в пору «бедствий отчизны» ни один богатый шляхтич не отказался от балов, маскарадов, псовой охоты и т. д.
Вот, к примеру, как «страдал» после двух разделов один из главных патриотов Речи Посполитой князь Карл Радзивилл в своем замке в городе Несвиже: «Кроме служивших в замке, было множество женщин, даже девиц, весьма хороших фамилий, которые назывались резидентками (т. е. поживальницами) и находились или в свите сестер и родственниц князя, или в ведении особых гувернанток. Это были одалиски (или одалыки) князя Карла Радзивилла, составлявшие его сераль, только без названия. Их выдавали замуж с хорошим приданым и заменяли другими. При этом всегда была одна султанша, или главная любовница, maitresse en titre. — Каждый Божий день, круглый год, был публичный стол человек на шестьдесят, иногда на сто, а вечером — или театральное представление или концерт, а потом бал. Если дамы не хотели танцевать, то заставляли плясать украинских казачков, с бандурами и песнями, или танцовщиков и танцовщиц балетной труппы. Князь Карл Радзивилл весьма любил пушечную пальбу, стрельбу из ружей и фейерверки, и весьма часто тревожил по ночам свой Несвижский гарнизон, выводя его в поле для примерных атак и сражений, с пальбою»[119].
От большой любви к отчизне Радзивилл даже решил чеканить свою собственную монету, и действительно выпустил несколько сотен полновесных золотых монет. На них был изображен в анфас король Станислав-Август и написано: «Krol Poniatowsli, kier z laski Boskiey» («Король Понятовский, дурак по Божьей милости»).
Король тоже очень страдал и поэтому еще чаще стал менять любовниц, искал утешения то у ксендзов, то у Вольтера, то в мартинизме. Станислав писал легкомысленные стихи и вполне серьезную монографию об истории наиболее известных в мире алмазов и других драгоценных камнях.
Увы, слишком многие паны считали, что «Польша сильна раздорами», и мечтали именно на «раздоре» сделать свою карьеру. Среди этих панов был генерал Дзялынский, бригадир Мадалинский, шляхтич Ельский и др. К ним примкнули довольно темные личности, как, например, купец Копотас. Происхождение его неизвестно, родился в Венгрии, в Варшаву прибыл в 1780 г., в 1785 г. вместе с евреем Мазингом основал крупную банкирскую контору и, наконец, в 1790 г. купил себе «шляхетство». Ну как такому шляхтичу не порадеть за отчизну?
В том же 1780 г. приехал в Варшаву башмачник Ян Килинский. Как писал С. М. Соловьев: «Молодой, ловкий, красивый, краснобай, Килинский в короткое время приобрел большую известность у варшавских дам, сделался модным башмачником, купил два каменных дома, стал членом магистрата. Будучи самым видным человеком в цехе сапожников, многочисленнейшем из варшавских цехов, Килинский мог оказать восстанию самую деятельную помощь; ксендз Мейер свел его с офицерами-заговорщиками»[120].
Заговорщикам нужно было знамя, и им стал 47-летний генерал Тадеуш Костюшко (1746–1817).
6 апреля 1794 г. в Варшаве и Вильно поляки начинают избиение небольших русских гарнизонов. На сей раз паны воевали, а круль Станислав держал нейтралитет.