Польские кино и гастроли театров вызывали огромный интерес у нашей интеллигенции, подавляющее большинство которой не разбиралось в драматургии и кинематографии. Причин интереса к ним было две — антисоветчина или по крайней мере «фига в кармане» и секс. Почему-то партаппаратчики считали, что советский человек, увидев в кино сиськи шестнадцатилетней красотки, немедленно кинется продавать Родину оптом и в розницу. Зато ходить в картинные галереи и смотреть Пластова, Кустодиева, Рембрандта и Пуссена или в музеях мраморных Венер и вакханок, наоборот, поощрялось. Любопытно, что на Кубе эротики больше, чем в США и европейских странах, но социализм там существует и поныне, а в СССР закончился в 1991 г. Кстати, и сейчас у нас начиная с 2000 г. «голые сиськи» запрещено показывать по ТВ.
Роль польского кино и польское влияние на российского обывателя в целом хорошо иллюстрируют два анекдота 1970-х гг. Поляк говорит русскому: «Мы с вами из одного социалистического лагеря, но в нашем бараке повеселее».
Армянское радио спрашивают, что такое секс. Радио отвечает: «Секс по-шведски — это когда шесть мальчиков и шесть девочек развлекаются на одной большой кровати, а 13-й снимает фильм. Секс по-польски — это когда шесть мальчиков и шесть девочек смотрят этот фильм. А секс по-русски — это когда шесть мальчиков и шесть девочек, разинув рты, слушают 13-го, который, будучи в Польше, смотрел фильм, снятый в Швеции».
Помимо секса и политики польские фильмы привлекали нас (и меня, грешного, тоже) красивыми актрисами и актерами. Пусть каждый сравнит внешность и возраст наших «героинь-любовниц» из фильмов «Три плюс два», «Приходите завтра», «Верные друзья», «Девчата» и т. д. с польскими кинозвездами и даже исполнительницами ролей второго плана.
Да и польские красавцы актеры чего стоят. Вот маленький пример: моя 23-летняя подруга Люда К. разошлась с мужем из-за… Даниэля Ольбрыхского. Нет, я, ей-богу, не шучу. Она восемнадцать (!) раз смотрела фильм «Пан Володыевский», а затем подала на развод. Кто-то поморщится — сельская дурочка! Увы, нет, она — выпускница МГУ, дневного отделения факультета психологии, а ее мама — доцент-историк, зам. секретаря райкома партии.
Кстати, Володыевский — реальный исторический персонаж. Звали его не Михал, а Ежи. «Он был просто помешан на идее выгодной женитьбы. История умалчивает, почему бабы долго не интересовались „первой саблей Речи Посполитой“. Осуществить свой „проект“ Володыевскому удалось только в сорок два года, покорив сердце некой Кристины Езерковской. К тому времени „роковая женщина“ уже успела похоронить трех мужей, унаследовав их имущество. „Маленькому рыцарю“ это очень нравилось, так как он смог наконец стать богатым человеком и ротмистром в Каменецкой крепости.
В фильме „Пан Володыевский“ пан Михал геройски взрывает крепость, чтобы она не досталась туркам. Но все это брехня — крепость стоит до сих пор. Если не верите, поезжайте в Каменец. А весь „героизм“ Володыевского состоит в том, что он дал себя укокошить доброй порции турецкой картечи в тот самый момент, когда уже собирался позорно сдать врагу Каменец. Спаслась только его жена, ничуть не похожая на храбрую Басю Езерковскую из романа Сенкевича — накануне осады она дала деру из крепости, став после смерти очередного мужа рекордсменкой — четырежды вдовой»[252].
Самое забавное, что пан Володыевский по национальности… русский. Бедный род волынских дворян Володыевских в начале XVII века раскололся после того, как часть их приняла католичество. Кстати, и в городе Каменец-Подольском «во времена пана Володыевского» русских было раза в 3–4 больше, чем поляков. Другой вопрос, что сейчас в Киеве их обзовут украинцами. Но в Каменец-Подольском были Русские ворота, Русский фольварк и т. д., а вот украинских топонимов — нэма. Стал ротмистром пан Ежи, только набрав три десятка наемников, а деньги на них он как раз получил от панны Езерковской.
Какой-нибудь полонофил попеняет мне: мол, придрался к художественному фильму. Так, пардон, реальный Ежи Володыевский — национальный герой Польши. В честь него устраиваются даже спортивные турниры, как, например, «Сабля Володыевского». О подобном польском эпосе метко выразился тот же Олесь Бузина: «Чем хуже дела, тем ярче сказка о них».
