Хокмун, который все это время поддерживал немой разговор с Богенталем, услышав эти слова, вздрогнул.
— Но вы не виноваты в случившемся — продолжал граф, — и я подумал, что, убив вас, я убью потенциального и очень опасного врага Гранбретании. Я сохраняю нейтралитет, но Гранбретания глубоко оскорбила меня, и поэтому я не желал бы смерти такого человека, как вы. Итак, нам все известно. Но именно поэтому, дорогой герцог, ваше положение не столь безнадежно. Я могу на некоторое время лишить силы Черный Камень. Когда я закончу говорить, вы спуститесь в мои покои, и там мы займемся этим. У нас мало времени, поэтому поторопитесь.
Хокмун услышал удаляющиеся шаги графа. Богенталь улыбнулся герцогу и громко сказал:
— Если хотите, я покажу вам те части замка, в которых вы еще не были. Мало кому довелось побывать, например, в личных покоях графа.
Хокмун понял, что эти слова предназначены для наблюдателей — там, в Лондре. По всей видимости, Богенталь надеялся возбудить в них любопытство и таким образом выиграть время.
Богенталь вывел его из зала и повел по длинному коридору, который упирался в занавешенную гобеленами стену, Раздвинув их, Богенталь прикоснулся к маленькой кнопке в каменной плите, и тут же часть стены озарилась ярким светом, потом свет начал меркнуть, и в стене открылась небольшая дверца. Хокмун вошел первым, за ним — Богенталь. Они оказались в комнате, стены которой были увешаны старыми картами и какими-то схемами. Пройдя эту комнату, они очутились в следующей, чуть больше первой. Там стояло множество странных аппаратов, а вдоль стен тянулись большие книжные полки с толстыми старинными фолиантами по химии, магии и философии.
— Сюда, — прошептал философ, отодвигая занавес и открывая темный коридор.
Хокмун напрягал зрение, пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте, но безуспешно. Он осторожно пробирался по коридору, и вдруг яркий белый свет ослепил его.
Четким силуэтом на свету выделялась огромная фигура графа, держащего в руках какое-то странное оружие, нацеленное точно в голову Хокмуна.
Хокмун судорожно вздохнул и попытался отпрыгнуть в сторону, но проход был слишком узким. Раздался треск, который, казалось, разорвал ему барабанные перепонки, потом до него донесся таинственный мелодичный звук, и он рухнул на пол, теряя сознание.
Хокмун проснулся с улыбкой и с удовольствием потянулся, лежа на металлической койке. Чувствовал он себя так, словно заново родился. Кроме него, в комнате никого не было. Коснувшись рукой лба, он обнаружил, что Черный Камень хоть и остался на месте, но не был частью тела, а походил на обыкновенный камень — твердый, гладкий и холодный.
Дверь открылась, и вошел граф Брасс. Было видно, что он доволен.
— Простите, если я напугал вас вчера вечером, — сказал он, — но я должен был действовать очень быстро, чтобы успеть парализовать Черный Камень. Сейчас с помощью науки и волшебства мне удается удерживать его силу, но, к сожалению, я не смогу делать это бесконечно — она слишком велика. Однажды она вырвется из моих оков и вернется к вашему Камню, дорогой герцог, где бы вы ни находились.
— Значит, приговор лишь отсрочен, — сказал Хокмун. — И как надолго?
— Точно не знаю. На шесть месяцев — почти наверняка, возможно — на год или два. Но затем это дело нескольких часов. Я не могу обманывать вас, Дориан Хокмун. И все же у вас есть надежда: на Востоке живет чародей, который может вынуть Черный Камень. Он не сторонник Темной Империи и поможет вам, если, конечно, вы найдете его.
— Как его имя?
— Малагиги из Хамадана.
— В Персии?
— Да, — кивнул граф. — Это так далеко, что туда почти невозможно добраться.
Хокмун вздохнул и сел на койке.
— Ладно. Ваше колдовство дает мне хоть какое-то время. Я покидаю Камарг и возвращаюсь в Валенс. Там собирают армию, чтобы дать бой Гранбретании. Мы, конечно, проиграем, но, прежде чем меня убьют, я, по крайней мере, отомщу за все, что они со мной сделали, и отправлю на тот свет несколько этих поганых псов Короля-Императора.
Граф криво усмехнулся.
— Я вернул вам жизнь, и вы тут же спешите расстаться с нею. Я бы на вашем месте немного подумал, прежде чем совершить столь бессмысленный шаг. Как вы себя чувствуете, герцог?
