С кажущейся беззаботностью граф воткнул меч в землю и оперся о рукоять.
— Я вижу, тебе стыдно. Ты раскаиваешься в том, что напугал беззащитных животных, и поэтому я пощажу тебя. Если уйдешь, я позволю тебе пожить еще несколько дней. Останешься — умрешь здесь.
Он говорил с такой уверенностью, что барагун вновь припал к земле, но не отступил. Граф резко поднял меч, как будто в нетерпении, и решительно двинулся вперед. От едкого зловония ему стало дурно, он остановился и махнул рукой.
— Убирайся в болото, в грязь, там твое место. Я великодушен сегодня.
Чудовище выжидало.
Граф понял, что пришла пора действовать.
— Может быть, это твоя судьба?
Чудовище приподнялось, на задних лапах, но граф опередил его — тяжелый меч уже заканчивал свой путь, опускаясь на шею барагуна.
Барагун ударил сразу обеими лапами, и из его пасти вырвался отчаянный крик, полный ненависти и страха. Раздался металлический скрежет, мощные когти заскользили по доспехам графа, оставляя глубокие царапины. Он едва устоял на ногах. В нескольких дюймах от его лица чудовище судорожно глотало воздух, огромные черные глаза монстра пылали яростью. Отступая, граф освободил меч и нанес еще один удар, вложив в него всю свою силу.
Черная кровь потоком хлынула из раны, раздался еще один звериный вопль. Барагун, обхватив голову лапами, пытался удержать ее, но голова свалилась набок, и монстр рухнул на землю.
Граф стоял неподвижно, и тяжело дышал. На его лице застыло выражение мрачной удовлетворенности. Он тщательно вытер кровь с лица, разгладил пышные усы и поздравил сам себя с тем, что не потерял ни былой сноровки, ни былого мастерства. Ему удалось обмануть барагуна, и он не видел в этом ничего недостойного. Если бы они сошлись в честном бою, скорее всего на месте зверя сейчас лежал бы он, обезглавленный и покрытый грязью.
Набрав полную грудь холодного ночного воздуха, граф подошел к мертвому телу. Ему удалось столкнуть барагуна с тропинки, и огромная туша беззвучно погрузилась в болотную жижу.
Граф вскочил на свою рогатую лошадь и добрался до замка Эйгис-Морт уже без всяких приключений.
Глава 2
ИСОЛЬДА И БОГЕНТАЛЬ
Граф Брасс участвовал почти во всех крупных сражениях тех лет. Чуть ли не половина правителей Европы были обязаны ему короной, он возводил королей на престолы и свергал их. Это был мастер интриги, человек, мнение которого ценили и к чьим советам прислушивались самые влиятельные политики. Откровенно говоря, граф был наемником, но наемником, одержимым великой идеей — привести Европу к миру и сделать ее единой. Поэтому он поддерживал любую реальную силу, которая могла хоть что-нибудь для этого сделать. Он не раз отвергал предложения стать правителем той или иной страны, прекрасно понимая, что в столь смутное время можно потратить на создание крепкого государства лет пять и поте-рять все за каких-то полгода. Он лишь старался хотя бы немного направить ход истории туда, куда считал нужным.
Уставший от бесконечных войн, интриг и даже от своих идеалов, граф, в конце концов, принял предложение жителей Камарга стать их Лордом-Хранителем.
Древняя страна озер и болот лежала у берегов Средиземного моря. Когда-то это была часть государства, называемого Францией, но сейчас Франция представляла собой пару дюжин мелких княжеств с громкими названиями. Камарг, его высокое выцветшее небо, его памятники далекого прошлого, его древние обычаи пришлись по душе старому графу, и он решил сделать эту страну спокойной и богатой.
Побывав почти во всех странах Европы, он многое узнал и многому научился, и именно поэтому мрачные пограничные башни Камарга сейчас были оснащены оружием куда, более мощным, нежели простые мечи или огненные копья.
У южных границ Камарга болота постепенно переходят в море, и иногда в маленькие бухты заходят торговые корабли, хотя путешественники редко отваживаются сойти здесь на берег. Негостеприимна природа Камарга — безлюдные пустоши, непроходимые болота да горные хребты, с трех сторон обступившие страну. Желающие попасть в глубь материка обычно плывут дальше на восток и там уже поднимаются вверх по реке Роне. Поэтому до жителей Камарга редко доходят новости из внешнего мира, а если и доходят, то с большим опозданием.
