Хокмун узнал знамя Адаза Промпа, толстого магистра Ордена Собаки; пестрый флаг Вреналя Фарно, барона Гранбретании и магистра Ордена Крысы; длинный штандарт Шенегара Тротта, графа Суссекского.
Хокмун понял, что Шекия завоевана почти целиком, — вот почему под Брадичлой собралось столько солдат и знаменитых полководцев: почти вся армия Темной Империи. Он увидел Шенегара Тротта, которого несли к его шатру в паланкине. Наряд графа Суссекского был расшит золотом и драгоценностями; его маска из белого серебра казалась пародией на человеческое лицо.
Шенегар Тротт выглядел изнеженным аристократом, но Хокмун видел его в сражении у брода Вайзна на Рейне, когда граф под водой проскакал по дну реки до вражеского берега. Вельможи Темной Империи оставались для герцога Кельнского загадкой. Они казались ленивыми и изнеженными, но при этом были бесстрашны как звери, с которыми себя отождествляли, а зачастую и свирепее их. Однажды Шенегар Тротт отрубил руку у кричащего младенца и обглодал ее на глазах у несчастной матери.
— Ну что ж, — вздохнул Хокмун. — Поедем напрямик через лагерь. На том конце заночуем, а утром попробуем выбраться.
Они медленно ехали по лагерю. И время от времени д'Аверк отвечал на приветствие какого-нибудь Вепря. На противоположном краю лагеря они спешились и достали походное снаряжение воинов, убитых ими в корчме.
Стоя в стороне, д'Аверк смотрел, как его товарищи готовят ночлег.
— Иначе нельзя, — объяснил он. — Военачальнику моего ранга не пристало трудиться наравне с подчиненными.
Несколько оружейников из Ордена Барсука подкатили к ним тележки, нагруженные запасными топорищами, эфесами, наконечниками для стрел и копий. Был там и точильный станок.
— Не нужна ли вам наша помощь, братья Вепри? — спросил один из них.
Хокмун смело вытащил из ножен затупившийся меч.
— Надо его наточить.
— А я потерял лук и колчан со стрелами, — сказал Оладан, заметив на тележке связку луков.
— А ваш товарищ? — спросил солдат в барсучьей маске, показывая пальцем на Исольду. — У него и вовсе нет меча.
— Так дай ему меч, болван! — рявкнул д'Аверк, и Барсук торопливо подчинился.
Когда они полностью вооружились, Хокмун почувствовал, что к нему возвращается уверенность. Он был доволен своим хладнокровием, но Исольда приуныла.
— Еще немного железа, и я свалюсь с ног, — пожаловалась она, ощупывая тяжелый меч, который ей пришлось пристегнуть к поясу.
— Забирайся в палатку, — посоветовал Хокмун. — Там ты можешь снять оружие и часть доспехов.
Д'Аверк казался подавленным и молча смотрел, как Оладан и Хокмун разводят костер.
— Вы чем-то расстроены? — спросил Хокмун, взглянув на него сквозь щели в маске. — Садитесь, скоро будем ужинать.
— Мне что-то не по себе, — пробормотал француз. — Я всегда чувствую опасность…
— Почему? Думаете, Барсуки заподозрили неладное?
— Нет… — Д'Аверк окинул взглядом лагерь.
Сгущались сумерки, и воины укладывались спать. На городских стенах рядами стояли войска, готовые сразиться с армией, которой никто, кроме народа Камарга, еще не смог дать отпор.
— Нет, — повторил д'Аверк, — но мне стало бы гораздо легче, если бы…
— Если бы что?
— Если бы вы позволили мне побродить по лагерю и послушать, что говорят солдаты…
— Думаете, это разумно? А если к нам подойдут воины Ордена Вепря? Как мы с ними объяснимся?
— Я не задержусь. А вы, как закончите стряпать, укройтесь в палатке.
Он повернулся и пошел прочь. Хокмун хотел было остановить его, но побоялся привлечь к себе внимание. Он проводил француза настороженным взглядом.
Внезапно за спиной у него раздался голос:
— Какая роскошная колбаса у вас, братья!
Хокмун повернулся и увидел Волка.
— Да, брат, — откликнулся Оладан. — Угощайся.
Он отрезал кусок колбасы и протянул солдату. Тот поднял маску и, сунув колбасу в рот, сразу опустил ее.
— Спасибо, брат, — прожевав, сказал он. — А то у меня несколько дней крошки во рту не было. Командир наш — сущий зверь, гнал нас от самого Прованса, как проклятых французов.
— От Прованса? — невольно переспросил Хокмун.
— Ага. Бывали там?
— Случалось. Камарг уже наш?
— Почитай, что взяли. Говорят, он и двух недель не продержится. Его уже защищать некому — офицеров не осталось, да и провиант на исходе. Хоть они и убили миллион наших своим чудо-оружием, теперь им крышка…
