И. Лекс.
Каир
18 декабря 1866 г.
Многоуважаемый Николай Павлович.
Берат и фирман[59] Порты получены исправно, и я сообщил уже об этом Рагиб-паше[60] (министр иностранных дел хедива), но мое официальное представление отложено на несколько дней по случаю опасной болезни матери вице-короля. В настоящее время я знакомлюсь с делами и по всему вижу, что мне трудно будет сделать что-нибудь для бедного Александрийского Патриарха. Кроме того, что блаженный Никанор впал в детство и окружен весьма плохо, греческие общины александрийская и каирская находятся в вечной вражде между собой; каждая из них хочет, чтобы Патриарх жил в ее среде, – первая на том основании, что самый титул Патриарха есть Александрийский, и потому, что последние Патриархи жили в Александрии; каирская же община говорит, что Патриархат в Каире и что в прежние времена Патриархи жили всегда в этом городе. Блаженный Никанор предпочитает жить в Александрии, потому что наместник его Мелетий не может приехать в Каир, где его ненавидят. Вообще интриг пропасть, и я вижу, что мне будет много хлопот со всеми этими греками. Что же касается до Евгения, которого Вы мне присылали в Константинополе, то он не пользуется в Египте хорошей репутацией, и его лучше оставить пока в стороне. Армянская община[61] живет несколько мирнее, но ее Патриарх, или скорее архиепископ (местопребывание которого в Каире), уже очень стар, а поэтому всем управляет наместник, при назначении которого тоже бывает много интриг. Настоящий наместник епископ Магардич находится теперь в Константинополе, и я даже познакомился с ним у Ону[62]; он пользуется здесь хорошей репутацией, и его поддерживает вице-король, но община была против него за то, что он слишком энергически преследовал должников архиепископства, все почти членов самой общины. Впрочем, здешние армяне ведут себя добропорядочно, и мне, вероятно, удастся иметь на них влияние, которое может быть употреблено в том случае, если Вам понадобится когда-нибудь содействие здешней армянской общины к достижению каких-либо высших целей. Вице-король принимал недавно черногорского посланного и был с ним весьма любезен, собственно потому, что знал, что это будет нам приятно. Вообще как в делах Православной Церкви, так и в делах черногорцев или сербов, мы всегда можем что-нибудь сделать в Египте, но не официальным путем, а официозно. Мустафа-паша[63] притих, но дядя вице-короля Халимпаша[64] (сын Мегмет-Али) начинает, по словам Измаил-паши, интриговать против него; но Его Высочество следит за ним, и ему плохо будет, если он не преклонит главу перед своим племянником. Англия прислала вице-королю орден Бани![65] Дороговизна здесь страшная: в Александрии я имею уже в виду за большие деньги квартиру для канцелярии и другую для меня, в Каире же я до сих пор не нашел ничего порядочного, за небольшой дом просят триста фунтов в год, да кроме того десять тысяч франков выходных, мне же министерство дает на Каир только сто фунтов. В настоящее время я живу в Каире в гостинице и плачу сто франков в день. На подъем министерство мне дало три тысячи рублей, из них вычли триста рублей на инвалидов, банкир вычел семьсот рублей по курсу, осталось восемь тысяч франков, дорога стала три тысячи франков, затем нужно устроиться за пять тысяч франков, – здесь же для того, чтобы омеблировать дом тридцати тысяч франков мало!
Вскоре после официального приема я отправился к вице-королю частным образом и переговорил с ним о деле Дендрино, затем наступит очередь других дел и между прочим и дело Ковако[66], за успех которого я, впрочем, не ручаюсь, так как он не мог никогда доказать главного, то есть что он родственник покойного Анатоли Ковако, оставившего огромное состояние. Не знаю, удастся ли мне сделать что-нибудь для России и русских подданных, но я все-таки буду делать что могу, и не буду скуп на визиты к вице-королю, которые мне стоят, впрочем, каждый раз одними бакшишами[67] от пятидесяти до ста франков.
С отличным почтением и душевною преданностию имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейшим слугою
