– Чего тебе?
– Нам бы веток сухих.
– Хочешь поговорить об этом?
– Ты что? – обиделся слабоумный. – Ветки нужны.
– Ну, иди, собирай, – разрешил Врач. И ободрил. – «Со скоростью, превосходящей все последние изобретения».
Слабоумный перекрестился.
Кажется, он не совсем понял Врача.
А меня поразил номер иномарки, уткнувшейся в столб поскотины. 77–79. Тойёта королла. Именно этот номер назвала Роальду Осьмеркина.
– Эй, евреи!
– Чего тебе?
– Нам бы веток.
– На кухне газ есть.
– Он пахнет, – слабоумный показал грязный палец.
– «Эти апотропические ручки!» – восхитился Врач. И спросил: – Ты когда в последний раз обращался к врачу?
– Не помню, – удивился слабоумный. – А что?
– Здорово запустил болезнь. Наверное, не слыхал об Арнольде?
– Да ты что? – ужаснулся слабоумный. – Никогда не слыхал. А что?
«А то!» – сказал Врач. Был у него такой приятель. Арнольд. Еврей лютый. Шел с работы, увидел толпу. Местные патриоты вышли на борьбу с жидами и масонами. На трибуне – тучные бабы в кокошниках, с топорами в руках. У микрофона – боевой лидер. Маленький, горбатый, кашляет. Продали жиды святую Русь! Арнольд начал проталкиваться к трибуне. На него шипели, но не останавливали. Так он поднялся на трибуну и попросил у боевого лидера микрофон. Тот остолбенел. «Люди добрые! – сказал Арнольд. – Знаю я, как примирить вас с евреями!» Тучные бабы в кокошниках побледнели от таких слов, сладко прижали к грудям тяжелые топоры. «Если ты о гафниевой бомбе, русскоязычный, то есть у нас такая, не сумлевайся!» – «Я не о бомбе. Я о любви. Знаю, как примирить вас». Патриоты замерла и тогда Арнольд возгласил: «Люди! Возлюбите евреев!» От таких слов самая тучная баба уронила топор на ногу боевого лидера и заплакала от беспомощности.
– Ты чего это? – совсем растерялся слабоумный.
И крикнул мужикам у машины:
– Рубик!
– Что тебе?
– Они не хочут.
– Чего они не хочут?
– Сухие ветки таскать.
– Ну, так скажи им, что я сказал.
– Я им говорю, а они все равно не хочут.
– Тогда сам таскай! – невежливо отозвался Рубик.
Слабоумный обиженно заморгал. Но я ему не сочувствовал.
Как раз в этот момент солнце спряталось за сосны, сладостно зашипело в море, и освобожденным от блеска зрением я увидел еще одного человека. Он сидел под сосной, в стороне от машины. Раскладывал ветки на старом кострище, обламывал сучки, тихо и блаженно улыбался. А левой рукой отгонял вьющуюся перед ним бабочку.
Настоящий ботаник!
30
– Эй, евреи!
– Чего опять?
– Разменяйте сотку.
Слабоумный протянул через перила стодолларовую купюру.
Впрочем, такой она была только для идиотов. Цифры явно были наклеены. И не очень удачно. «Это шествуют творяне, заменивши дэ на тэ». Врач рассматривал слабоумного с наслаждением:
– Много у тебя таких?
– Я бы еще принес. Но нету.
– А почему цифры наклеены?
– А как должно быть? – заподозрил неладное слабоумный.
– Напечатано должно быть. Специальной краской. Не знаешь?
– Да что это у тебя то наклеено, то напечатано! – обиделся слабоумный. – Ошиблись, наверное.
– Кто ошибся?
– Америкашки.
– Вот у них и разменивай.
Слабоумный обиженно поморгал.
Боком-боком стал отодвигаться от домика.
Не выпускал нас из виду, видимо, чем-то мы его насторожили.
Явно хотел посоветоваться с авторитетами. «Папася, мамася!» Я страшно боялся, что в проем растворенной настежь двери он увидит коробку с пазлом. «Видишь татарина?» – толкнул я локтем Врача. – «Возле машины? Бритый?» – «Ну да». – «Вижу. А что?» – «Вчера я видел его в „реанимации“. Доходит?» – «Это точно он?» – «Память у меня хорошая». – «Тебя же бутылкой били по голове».
Впрочем, Врач произнес это неуверенно.
Глава седьмая.
«Кто, господа, видел многоуважаемого Архитриклина?»
31
– Эй, евреи.
– Чего тебе?
– Заварка имеется?
– А у вас нет, что ли?
– Закончилась. Вы это.
– Ты все же обратись к врачу.
– Да для чего? – испугался слабоумный.
– Типичные признаки вырождения.
– Вы это. Вы давайте к костру.
– Так у вас же нет заварки.
– Рубик зовет.
32
На реках вавилонских,
там сидели мы и плакали, вспоминая о Сионе.
33
Не пойти было нельзя.
Костер под сосной дымил.
Ботаник блаженно улыбался, будто у него программа зависла.
Ну да, вспомнил я, он контужен. Он несколько раз ранен. У него провалы в памяти. Он бывал на таких войнах, о которых никто не слышал. Отмечен Благодарственными письмами нескольких прогрессивных правительств. Работал с заграничными коллегами. Видел, как ученые самых безмозглых беспозвоночных обучали вполне осмысленным действиям. Интересно, кто его запрограммировал? Почему он в банде? Тем более, в его возрасте?
