Укобах и Рибезел шагали вперёд, а Румо шёл за ними, припугивая их зажатым в кулаке мечом.
– Ты же понимаешь, что шлёшь нас на верную смерть, – сказал Укобах.
Румо не ответил.
– Меня они бросят в материнский суп, – причитал Рибезел. – А Укобаха пошлют в Театр красивых смертей. Мы же – государственные изменники.
– Где Рала? – строго спросил Румо.
– Мы же тебе уже тысячу раз говорили, – простонал Укобах. – Мы не знаем никакой Ралы. И других вольпертингеров мы тоже не знаем. Мы видели только Урса Снежного в театре, больше никого.
– Расскажите мне побольше о театре! – приказал Румо.
– Ещё раз? Но ты уже всё знаешь! – простонал Укобах. – О Геле, о городах-ловушках и обо всём проклятом подземном мире тебе сейчас известно больше, чем большинству гелцев. И всё равно ты хочешь затащить нас в этот ад назад. Это же наш смертельный приговор!
– О пощаде не может быть и речи, – сказал Румо.
Рибезел резко остановился и повернулся.
– Знаешь что? – сказал он. – Мне кажется, что ты не такой жестокий, каким ты себя пытаешься показать. Ты, в общем, нормальный парень.
Румо и Укобах тоже остановились.
– Ах, так? – сказал Румо. – На самом деле?
– Да, на самом деле. Если бы ты был таким хладнокровным, то уже давно бы убил одного из нас, чтобы испугать другого. Зачем следить за двумя пленниками, если можно и за одним? По-настоящему жестокий парень сделал бы это именно так.
– Рибезел! – воскликнул Укобах. – Не подсказывай ему глупых идей!
Румо задумался.
– Укобах, Рибезел! – сказал он вдруг. – Я хочу представить вам двух моих друзей.
Оба посмотрели друг на друга: кроме них и Румо поблизости больше никого не было.
Румо протянул к ним меч и двое приятелей отскочили в сторону.
– Не бойтесь! – и он указал на расщеплённый двойной клинок. – Это мои друзья. Это – Гринцольд. А это – Львиный зев.
– Наоборот! – возмутился Львиный зев.
Укобах и Рибезел прижались друг к другу. Вольпертингер, кажется, не был злым, но он был сумасшедшим.
– Львиный зев и Гринцольд, – сказал Румо. – Позвольте вам представить: Укобах и Рибезел!
И он стал размахивать мечом перед лицами двоих приятелей, которые пытались отойти подальше.
– Очень приятно, – сказал Львиный зев.
– Давай их замочим! – прохрипел Гринцольд.
– Они слышат вас, – сообщил Румо своим пленникам, – но вы не можете их слышать. Только я могу их слышать. В своей голове. Понимаете?
– Ну, конечно! – быстро закивал головой Укобах.
– В твоей голове! – согласился Рибезел.
– Они – опаснейшие воины-демоны… самые жестокие, – сказал Румо.
– А вот и неправда! – снова возмутился Львиный зев.
– Правда-правда! – сказал Гринцольд.
– Их мозги были вплавлены в этот клинок. И они разговаривают со мной, – Румо приложил ухо к мечу и задумчиво прислушался.
Укобах и Рибезел усердно продолжали кивать.
– Да, – сказал Румо, – непредсказуемые парни. Кровожадные. Беспощадные. Я нахожусь под их чарами и должен делать всё, что они скажут. Это старое…проклятие.
– Мы понимаем, – сказал Рибезел. – Проклятие.
– Поэтому, если бы всё зависело только от меня, то я сейчас же отпустил бы вас на все четыре стороны. Но теперь я вынужден спрашивать Гринцольда и Львиный зев.
– Ну, конечно!
– Само собой разумеется!
Румо пробурчал что-то невнятное в клинок, а затем опять приложил его к уху. Внимательно послушал и несколько раз кивнул, а затем опустил меч вниз.
– Гринцольд и Львиный зев сказали, что если вы не будете меня слушаться, то я должен заставить одного из вас съесть другого, – сказал Румо.
– Неправда! – закричал Львиный зев.
– Хотя я этого не говорил, – сказал Гринцольд, – но идея мне нравится.
Румо пожал плечами:
– Мне очень жаль, что вы должны привести меня в Гел. Но это проклятие, понимаете…
Укобах и Рибезел снова закивали.
– Хорошо, мы приведём тебя в Гел! – вздохнул Укобах. – Но это всё равно бессмысленно. Нет ни одного входа в город, у которого бы не стояла охрана. И тебя, вольпертингера, они схватят сразу же. Мы должны были подделать королевские документы, чтобы выбраться из города. Ты идёшь на собственную казнь. И ведёшь нас с собой.
