Ах, вот так! Рысь ловким движение отбил удар, однако соперник не унимался, а сделал еще один выпад, и копье застряло в щите, который подставил Юний. Теперь уж отделаться от этого украшения не представлялось никакой возможности – меч был слишком короток. Кстати, каким образом в вооружении греческого гоплита оказался вдруг обычный римский дротик? И ведь ничего с этим не поделать, придется бросать щит, уж больно тяжело его стало ворочать. Что там еще имеется у этого гнусного гопломаха? Ну конечно, меч. Длинный, используемый галлами! Вот уж теперь нужно быть особенно осторожным. Гопломах, кажется, надеется на свою силу? Ну-ну…
Быстро, но не резко, чтобы у зрителей не сложилось впечатление спешки, неприличной тяжеловооруженному гладиатору, Рысь дернулся влево… и тут же, сразу, вправо, а затем опять влево, как научил Каллид, и нанес ответный удар, поразив соперника в бедро. Гопломах дернулся, обливаясь кровь, видно, удар хорошенько рассек мышцы и добрался до вен. Уж теперь-то Юний не торопился – зачем? Время работало на него: чем больше крови терял гопломах, тем… Однако! Что-то неуловимо быстрое, блеснув, просвистело у виска! Кинжал! Длинный и тонкий. Рысь едва увернулся – оказывается, решетчатое забрало при всех его преимуществах обладает и большим недостатком, чем и воспользовался гопломах! Но ведь он не знал, не знал, что на Юнии будет шлем с решеткой-забралом, ведь Рысь из Трех Галлий был знаменит как секутор. Тогда зачем приготовил узкий клинок, кто ему дал? А кто предложил Рыси этот шлем? Кто-то из организаторов, то ли судья, то ли его помощник – сейчас и не упомнишь. Нет, кажется, помощник судьи… Если так, если все это устроено специально, то в запасе у гопломаха могли оказаться и еще какие-нибудь неприятные штуковины… Рысь быстро сменил стойку – выставив вперед правую ногу, повернулся к противнику боком. Гопломах, впрочем, уже не выказывал особой агрессивности – видно, потерял много крови и сил, тем не менее явно задумал что-то недоброе. Уж слишком быстро сник – такому опытному бойцу, как Рысь, это было хорошо видно и в чем-то даже понятно. Зрители презрительно засвистели, требуя заканчивать бой, и Рысь из Трех Галлий ринулся в последнюю атаку… Последней она стала бы для него самого, если б юноша оказался чуть менее внимателен: в щит гопломаха был вделан остро заточенный железный штырь, который соперник, специально упав, попытался внезапно всадить в лицо склонившемуся над ним Юнию. Рысь в принципе и ожидал чего-то подобного, а поэтому держал меч у самого забрала. Отбив штырь, юноша яростно закрутил обводкой длинный меч гопломаха и, не давая опомниться, без всякой жалости всадил гладиус врагу в бок, прямо под сердце.
Трибуны завыли, на верхних ярусах в экстазе заверещали женщины. Сняв шлем, Рысь поклонился трибунам и широко улыбнулся, показав блестящие белые зубы. Его уже давно не трогали приветствия зрителей – тупой и жадной до развлечений толпы, но, тем не менее, следовало соблюдать приличия и зря не подводить ланисту. Кто все же сегодня помощник судьи?
Покинув арену под приветственные крики зрителей, Рысь все думал об этом, но никому никаких вопросов не задавал, лишь устало отвечая на приветствия знакомых. О помощнике можно было узнать и позже, у того же ланисты. Впрочем, даже и узнавать не нужно. Разве и без того было непонятно, кто задумал лишить молодого гладиатора жизни? Тот же, кто и тогда, во время навмахии! Гнея Клавдия Роста – вот как зовут злого гения Рыси. И этот еще с ней, ростовщик Каллимах, говорят, он очухался-таки после того удара. Жаль.
Ланиста Квинт Септимий Марон сам зашел в удобно обставленную каморку Рыси и, нехорошо усмехаясь, уселся на гостевое ложе.
– Что? – вскинул глаза Рысь. – Я плохо дрался сегодня?
– Нет, – Септимий покачал головой. – Дрался ты хорошо, как и всегда… Где гопломах прятал штырь? – неожиданно быстро спросил он.
– В щите, – усмехнулся Юний. – Я рассмотрел – там даже был сделан специальный крепеж. И чего только не придумают люди, лишь бы добиться победы. Выпьешь вина?
Не отвечая, ланиста молча смотрел на гладиатора холодными серо-голубыми глазами. Широкое лицо его выглядело усталым и озабоченным, тонкие губы кривились в задумчивой улыбке.
