Глава 18
Июль 227 г. Рим
Частная жизнь Северьяна Занозы
Все мы умрем, человеки, и нету такого, кто жребий
Знает свой смертный и то, будет ли завтра он жив.
Паллад
– Если б ты не снял шлем, вряд ли я б узнал тебя, Луций! – со смехом произнес Юний. – Ну, разве что по шраму. Ты изменился.
– Да и ты стал другим, – хохотнул римлянин.
Луций и в самом деле сильно изменился с тех пор, как они с Рысью выпутывались из передряг в Косматой Галлии. Вместе преследовали мятежников – часть гладиаторов тогда бросили на помощь легионерам, – вместе попали в руки врагов, вместе бежали… Да, тогда с ними был еще и Валерий, Гай Валерий Прокл-младший, племянник наместника Лугдунской Галлии.
– А как Валерий? – идя рядом с легионером, поинтересовался Рысь. – Небось уже стал легатом?
Луций усмехнулся. Повзрослевший, с огрубевшим лицом и белесым шрамом на левой щеке – следом галльского меча, он уже почти ничем не напоминал того утонченного юношу, почти мальчика, каким знал его когда-то Юний.
– Наш Валерий шагает широко. Еще, правда, не легат, но уже командует когортами.
– А ты, я вижу, центурион!
– Да и ты далеко не беден.
– Надо же? – искренне удивился юноша. – И как же ты определил мое состояние? Ведь перед твоими глазами совсем простой и небогатый человек, к тому же грязный, как галльская свинья.
– Простые люди не носят туник из хиосских тканей, – назидательно пояснил Луций. – И не прячут под лацерной кинжал. – Центурион жестко посмотрел в глаза юноше. – Так что ты здесь делаешь?
– Ищу одного человека, – честно признался Юний. – Я ищу его уже несколько месяцев. Лысый гнусный старик с нависшими бровями, ростовщик Каллимах, – твои люди почему-то пропустили его.
– Это не мои люди. – Луций глянул вперед, на мокнувших под дождем воинов в кожаных панцирях. – Это местные, мои сзади. – Он вдруг снова перевел взгляд на старого друга и неожиданно засмеялся, да так, что даже начал икать и долго не мог остановиться.
– Ржет, как галльская лошадь, – недовольно пробурчал Рысь. – И чего смешного нашел?
– Видел бы ты себя со стороны, – сквозь смех отозвался воин. – Ты, кажется, начал линять.
– Линять? Ах да. – Юноша потрогал мокрые волосы и сплюнул. – Выходит, плохая басма.
– Знаешь, а я ведь должен задержать тебя, как и всякого подозрительного. – Луций вдруг стал серьезным. – Да, ты мой старый друг, но есть еще и воинский долг, долг перед отечеством.
– А, принял меня за мятежника? – прищурился Рысь. – Но ведь ты сам заметил, что я состоятельный человек.
– Бедняки не устраивают мятежей, – с усмешкой пояснил Луций. – Их лишь используют в своих интересах другие… Поэтому… Впрочем, я могу отпустить тебя под честное слово. Поклянись, что завтра во втором часу утра придешь к портику комиций – там будут вести допросы эдилы.
– Клянусь Везуцием, – вспомнив галло-римского бога, охотно пообещал Рысь. – Ты тоже будешь там, Луций?
– Возможно.
– Так, может, зайдем завтра в таверну?
– Может быть, – неопределенно пообещал Луций и, оглянувшись, попросил: – А теперь уходи. И, пожалуйста, побыстрее – не хочу, чтоб мои воины задавали лишние вопросы.
– Понял, не дурак, – юноша усмехнулся. – Значит, завтра на площади комиций.
Он быстро пошел вперед, к рынку Ливии, и идущие навстречу стражники спокойно пропускали его, видно, заметили, как он разговаривал с центурионом. Выйдя на Тибуртинскую, Юний огляделся по сторонам: дождь уже почти прекратился, и в многочисленных лужах весело отражалось проглянувшее из-за туч солнце. Ростовщика нигде видно не было… Впрочем, впереди, у акведука, зачем-то собралась толпа.
Охваченный каким-то нехорошим предчувствием, юноша прибавил шагу. Вот уже побежал, расталкивая плечами людей… И замер, увидев на мостовой распластанное тело ростовщика Каллимаха! Мертвые глаза старика с каким-то удивлением и укором смотрели в небо, на пронзенной дротиком груди темнела кровь.
– Матерый бунтовщик, – пояснил кто-то из воинов. – Только что пытался убить префекта!
