– Там немало богатства, награбленного у нас, у простого народа! – взобравшись на ступени одного из портиков, орал какой-то парень в коричневом греческом гиматии. – Так вернем же награбленное себе и выберем нового императора!
Окружающие одобрительно загалдели.
– Войска и гвардия поддержат нас, – нагнетал страсти оратор. – Вперед же, на Палатин!
Было темно – над городом собрались синие тучи, вот-вот должна была разразиться гроза. Все ждали этого, подозрительно посматривая на небо, и все же первый раскат грома прозвучал неожиданно громко, так что многие вздрогнули, а некоторые побежали под прикрытие портиков.
– На Палатин! – перекрикивая гром, надрывался парень.
Юний вдруг резко остановился и, оглянувшись, удивленно присвистнул. В пламенном ораторе он неожиданно узнал Сильвестра – плосколицего слугу Кассиев, оставленного не так давно на дальней вилле. Наверняка Сильвестр имел отношение к спрятанному золоту, так счастливо найденному Капулием, и вернулся в Рим, чтоб отыскать сокровища, а не только мутить воду на площадях, возбуждая и без того склонную к эксцессам толпу.
Интересная судьба у этого Сильвестра: домашний раб Кассиев, тайный сектант, вилик и вот сейчас государственный преступник. Или – государственный деятель, если дело у мятежников выгорит. А так ведь вполне могло случиться, особенно если против императора выступят преторианцы, – бывали случаи. И что же тогда делать ему, Юнию? Да ничего – в крайнем случае можно вернуться в казармы, тренером-рудиарием. Не самое плохое местечко, вот только уж больно позорное, с точки зрения римских граждан. А может, Сильвестр уже отыскал следы похищенного сокровища и убийство в доходном доме Флудана – его рук дело? Очень может быть, ведь золота в тайнике Зарпигоны не было!
– Вот что, ребята, – обернулся к своим спутникам Юний, – идите на Соляную без меня. Встретимся завтра в три часа у… хотя бы у амфитеатра Флавиев. Надеюсь, вам хоть что-нибудь удастся вызнать.
– Может быть, – Камилл пожал плечами. – А чего это ты вдруг решил не…
– Взгляни на оратора.
– Куда? – Посмотрев на портик, парень вдруг резко замолк и удивленно округлил глаза. – Ничего себе! Это ж тот самый вилик, клянусь Юпитером! О, боги! Может, он вернулся затем, чтобы…
– Я тоже так думаю. Послежу. Ну а вы идите.
– Удачи! – уходя, обернулся Камилл, а Лация помахала Рыси рукой.
– И вам! – Юноша поспешно отвернулся, стараясь не выпустить из виду уже спускавшегося со ступеней портика Сильвестра.
На улице вилика тотчас же окружили гомонящие люди, и Юнию стоило немалых трудов подобраться к нему поближе. Вряд ли Сильвестр так уж хорошо запомнил его, тем не менее Юний старался не попасться ему на глаза и, едва плосколицый оборачивался, тут же пригибался, стараясь не выделяться из толпы.
Гром гремел над Римом, блистали ярко-синие молнии, казавшиеся предвестниками божественного гнева. Частые сполохи выхватывали из полутьмы колонны и портики храма Изиды и Сераписа, построенного в период моды на иностранных богов, мощные башни городских стен и преторианский лагерь, где наблюдалось какое-то движение. Мятежники не раз уже поглядывали туда со смешанным чувством опасения и надежды. Им, по крайней мере большинству, тоже было ясно: исход бунта в очень большой степени зависит от поддержки гвардии.
Вообще было пока как-то не очень понятно, кого именно мятежники хотят видеть новым цезарем. Имен не называлось – быть может, их назовут преторианцы, выкрикнув одного из своих командиров?
Ага, вот они! Со стороны преторианского лагеря послышалась тяжелая поступь – то выступали гвардейские когорты, используя свое право решать судьбу Рима. Освещаемые вспышками молний кварталы Вечного города, казалось, притихли, замерев в надежде и страхе. А воины приближались, они достигли уже широко распахнутых Виминальских ворот в старой стене Сервия Туллия и вот-вот должны были подойти к мятежникам, которые как раз поднялись на Виминал. Снова вспыхнула молния, и гром прокатился над холмами. Кое-кто из бунтовщиков не выдержал и побежал, стараясь найти убежище на Квиринале и дальше, в Саллюстиевых садах, но основная масса народа, ведомая вожаками, в числе которых по-прежнему маячил и Сильвестр, с тупым упрямством двигалась в сторону Палатина, к императорскому дворцу. Столпившиеся по обеим сторонам улицы дома с недобрым прищуром смотрели на восставших узкими бойницами окон.
