Как обычно, учебное оружие было куда тяжелее боевого, и к вечеру все тело юноши ныло – все ж таки он слишком давно не тренировался, и теперь приходилось наверстывать. В пару ему сначала поставили приземистого коротконогого сакса-гопломаха, экипировка которого напоминала вооружение греческих гоплитов – длинные поножи, шлем с перьями, щит и копье. Рысь довольно быстро обнаружил слабые места этого типа бойца – неповоротливость и слишком большую длину копья, рассчитывая на которое гопломах практически никогда не атаковал, а лишь выжидал удобного для резкого выпада момента. Конечно, сладить с таким воином, обладая лишь коротким мечом, было не так-то просто – и Юний прибег к тактике измора. Кружил вокруг сакса вороном, периодически срываясь в короткие атаки, а затем как бы подставился – чуть опустив щит, открыл правый бок. Ага! Копье гопломаха молнией метнулось в образовавшуюся брешь! Да только Рысь был начеку – ловко ударил по древку копья острым краем щита, окованным начищенной до солнечного блеска бронзой. Ударил как раз в тот момент, когда острие копья едва не коснулось кожи! Древко с треском переломилось, и гопломах со злобой вытащил из ножен кинжал. Ну уж кинжал-то против меча точно не поможет, что и продемонстрировал Юний, нанеся врагу ряд ударов.
– Неплохо, – довольно кивнул тренер – покрытый шрамами ветеран с поджарым, по-прежнему мускулистым телом. – А ты, Сакс, получишь сегодня десять ударов плетью.
Сняв шлем, Сакс – румяный круглолицый парень по виду чуть постарше Рыси – обиженно засопел:
– Я бился честно!
– Правильно, – усмехнулся тренер. – Честно, но глупо! На арене это был бы твой последний выход. И знаешь почему?
Юний тоже навострил уши – учиться чему-нибудь никогда не лишнее, особенно если от этого зависит жизнь.
– Ты совсем забыл про щит! – веско пояснил ветеран. – Он тяжел, но невелик – ты бы вполне мог действовать им не только как для защиты, но и в нападении.
– А еще можно было бы его метнуть, – осторожно подсказал Рысь.
Тренер повернулся к нему и засмеялся:
– Нет, парень. Метать щит можно только в двух случаях: если уверен, что потом его подберешь, и когда у тебя еще осталось действенное оружие, к которому, увы, кинжал не относится.
Пристыженный гопломах, волоча шлем, потащился к казарме – окружавшему весь двор трехэтажному зданию с тенистой галереей. Солнце уже спряталось за стенами школы, светло-голубое небо постепенно окрашивалось оранжевым пожаром заката. По всей арене звенели мечи тренирующихся гладиаторов.
– Так говоришь, он неплох? – К ветерану вальяжно подошел плотный, коротко подстриженный человек в белой далматике с двумя красными полосами и изящных открытых полусапожках-кальцеях. Грубое лицо его казалось вырубленным из камня – ноздри широкого носа вывернуты, серо-голубые глаза строго смотрят из-под густых, едва не сросшихся бровей, тонкие губы змеятся в холодной улыбке. Это и был ланиста, владелец римской гладиаторской школы, человек несомненно влиятельный и далеко не бедный. Звали его, как уже знал Юний, Квинт Септимий Марон.
– Эй, Сергий, – обернувшись, ланиста властным жестом подозвал одного из гладиаторов-«фракийцев» – в длинных поножах, с кривым мечом и голой грудью. «Фракиец», подняв с арены только что снятый шлем, подошел ближе и поклонился ланисте.
– Что угодно, Септимий?
Это был смазливый черноволосый парень лет двадцати, с худощавым лицом, узким, с небольшой горбинкой носом и хитрыми зеленовато-карими глазами. Покрытое потом смуглое тело его напоминало греческую статую.
– Сразись с ним, – ланиста кивнул на Юния. – Только не очень долго.
– Как скажешь. – «Фракиец» безразлично взглянул на соперника и презрительно усмехнулся. – Думаю, я успею уделать его до темноты. Но, Септимий, – он перевел взгляд на ланисту, – хотелось бы напомнить об оплате. Ведь тренировки на сегодня уже закончились.
Этот Сергий оказался наглым типом!
– Хорошо, – раздраженно отмахнулся ланиста. – Уложишь его – получишь сестерций… ладно – два.
«Фракиец» быстро надел шлем. В левой руке его был небольшой круглый щит, в правой – изогнутый меч, несколько длиннее гладиуса.
