– Ты обещал помочь! – закричала Нина, явно взбешенная.
Да, я обещал, но такое мне даже в кошмарных снах присниться не могло. Прежде чем ввязаться в безумную борьбу, я собрал всю свою силу, пытаясь перенести нас в более приятное место, но почувствовал упорное сопротивление и понял наконец, что Нина имела в виду. Этот сон охранял не дух, а, скорее, намеренное волевое усилие – именно так она и говорила.
Поняв, что мне не по силам изменить этот кошмарный сон, я решил действовать в точности как Нина: использовав лишь малую часть своей магии, вооружился такой же дубиной. Насилие мне претило, и когда я атаковал монстра, который стараниями моей спутницы уже был изрядно помят, то несколько раз напомнил себе, что перед нами не живое существо, а всего лишь творение чьего-то разума. С размаху ударив в каменное тело чудовища, я едва не упал назад – настолько сильна была отдача; кости и зубы неприятно заныли… а вот твари, кажется, все было ни по чем. Нина бросила на меня недовольный взгляд.
– Используй дух, когда бьешь, – раздраженно объяснила она. – Давай же! Нам иначе не пробиться.
Она определенно делала это не впервые. Буквально полыхая магией, она напоминала факел духа, что горел рядом со мной, и то количество сил, что она вложила в борьбу, поразило меня. Конечно, оно не сравнилось бы с тем, что требуется для оживления мертвого или возвращения стригоя, но постоянное обращений к столь могущественной магии не могло не иметь серьезных последствий. Нехотя, я сосредоточил свои силы – в разы меньше, чем использовала Нина – и бросил их в монстра в момент очередной атаки. На этот раз мне удалось пустить трещину по его телу – и не более.
– Сильнее, сильнее! – закричала Нина.
– В этом нет необходимости, – отозвался я. – Мы раним его, даже не растрачивая столько сил. Просто придется сражаться немного дольше!
– Времени нет!
Я не понял, что она имеет в виду, но тут чудовище, на которое наши совместные усилия, казалось, подействовали, рухнуло и рассыпалось в пыль у наших ног. Нина бросилась в пещеру. Едва монстр был повержен, она, казалось, вернула себе контроль над сном. Пейзаж вокруг нас изменился, мы внезапно оказались в белом коттедже в Висконсине. Краем глаза я заметил силуэт Олив в темном углу гостиной: ее тело вновь окружала клубящаяся дымка.
– Олив! – отчаянно закричала Нина. – Где ты? Покажись мне! – вокруг нее заклубилась аура новой силы, и комната начала мерцать. Я с трудом понял, что она делает, – и был ошеломлен. Нина пыталась заставить сон показать то место, где скрывалась Олив. Я даже представить себе не мог, что такое возможно.
Но силуэт Олив медленно таял на наших глазах.
– Прости меня, Нина. Пожалуйста, перестань меня искать, я прошу тебя. Так будет лучше для всех.
– Олив!
Но было слишком поздно. Олив исчезла, и мерцание прекратилось. Комната замерла, превратившись в самую обычную гостиную, какую можно встретить почти в каждом летнем домике, – без единого следа Олив. Побежденная, Нина рухнула на плетеный стул, не в силах сдержать слез.
– Она разбудила себя. Так происходит всякий раз, когда я пытаюсь к ней прорваться. Она заставляет меня с чем-то драться, и это не дает мне возможности управлять сном так, чтобы он показал мне ее укрытие. Но когда я побеждаю и нахожу ее, ей удается заставить себя проснуться и сбежать из сна… и от меня, – она бросила на меня обвинительный взгляд. – Если бы мы справились с той тварью быстрее, ей не хватило бы времени на пробуждение! Ты должен был использовать больше магии!
В мире сновидений Нина выглядела расстроенной, но на удивление нормальной, даже психически здоровой. Но, тем не менее, я не мог забыть, как разительно она отличалась в реальном мире от своего альтер-эго.
– Не думаю, что это хорошая идея, – медленно произнес я. – Пойми, использование духа в таком объеме разрушительно, и чем чаще ты будешь к нему обращаться, тем серьезнее будут последствия.
– Если бы ты помог мне, действительно помог, этим разом все бы и закончилось. Мы прижали бы ее к стенке, и я смогла бы увидеть, где она скрывается.
