Местные жители держат здесь гораздо больше скотины, чем держит народ в средней России. Держат коров и коз, есть овцы, много домашней птицы. Один дед говорил мне, что жив только благодаря козам, их у него штук пять или шесть. Пенсии здесь платят власти ДНР, выплаты проходят своевременно, но они очень маленькие, что-то около 4000 рублей.
Жильё в некоторых местах ДНР стоит на удивление дёшево. Один наш боец купил в шахтёрском посёлке четверть частного дома за 16000 рублей. Конечно, место там совсем неказистое, дом очень скромный. Дома здесь выстроены главным образом из силикатного кирпича, дерево идёт только для стропил, половой доски, дверей, оконных рам и других частей. Впрочем, окна даже здесь заменяют на стеклопакеты. И тем не менее, 16000 рублей за собственное жильё — это очень дёшево, в средней России за такие деньги и баню не поставишь. Правда, с оформлением жилья здесь большие трудности из-за неясностей с законодательством: украинские законы вроде бы утратили силу, а свои ещё не созданы. Недавно были приняты номера для автотранспорта ДНР и установлен порядок его регистрации. Так же принят закон о владении оружием, позволяющий частным лицам иметь оружие калибром до 11,45 мм, то есть сюда попадают автоматы и пулемёты.
Мы вынуждены выходить из сонного оцепенения пассивной обороны, так как бандеровцы наглеют с каждым днём. Недавно в Горловке они убили целую семью, попав снарядом из гаубицы в жилой дом. Едва похоронили убитых, как на Троицу они опять обстреляли жилые кварталы, вновь убив и изувечив несколько мирных жителей, в том числе пожилых женщин, шедших в храм на праздничное богослужение. Бандеровцы боятся стрелять по нашим позициям, они отлично знают, что в этом случае ответ последует незамедлительно, поэтому эти сволочи обстреливают мирные кварталы, то есть тех, кто не может дать сдачи. Дело осложняется минскими соглашениями, из-за которых наше командование не имеет права подтягивать тяжёлое вооружение ближе к бандеровским позициям, чем эти гады и пользуются.
Всех волнует вопрос, когда разгорится очередная вспышка войны, но это зависит от идущих в Минске переговоров. Хотя все прекрасно понимают их бесполезность и лживость, тем не менее эти переговоры служат формальным предлогом прекращения военных действий. Понятно, что любые переговоры определяются закулисной частью, но заглянуть туда непросто. Гораздо проще понять ход дел из характера официальных сообщений, их риторики и духа. Если они респектабельны по отношению к противнику, то налицо явный сговор с ним. Если преобладают отрицательные тона — дело идёт к обострению. Злобные выражения говорят, что очередная война уже на пороге.
Эту довольно простую школу чтения между строк мы проходили ещё в советские годы. Сегодня можно сказать, что дело идёт к войне, но никто точно не знает когда её начинать. Судя по всему, закулиса находится в нерешительности, как с той так и с другой стороны.
…Я тут услыхал у одного нашего бойца удивительную песню. Звучала она с телефона, отчего качество было конечно же ужасающим, но даже не разобрав толком слов песни, сразу стало ясно: звучит что-то наше. Наше по духу!
Попросил перекинуть песню к себе на планшет, благо современные возможности в этом отношении очень широки, что и было сразу же нами сделано. Позже, улучшив минуту, прислушался внимательнее. В песне звучали лучшие проявления русской души. В ней слышались одновременно и любовь к Родине, и почтение памяти воинов старшего поколения, и грусть чего-то безвозвратно уходящего. Песня словно бы улетала в какие-то неведомые дали Вечности и при этом таинственным образом влекла за собой, звала к чему-то бесконечно высокому и светлому, к Тайне…..
Такие вот чувства пробуждало в душе это произведение Елены Плотниковой, и будь они лишь моими внутренними переживаниями, не стоило бы останавливаться на них. Но песня явно задевала струны души и передавшего мне её бойца, молодого парня, с виду грубого и совершенно необразованного на самом деле. Вскоре я заметил, что эта песня пользуется необыкновенной любовью и известностью почти у всех воинов, причём это была настоящая, высокодуховная любовь без кичения и выставления напоказ. Никто не насвистывал мелодию этой песни просто так, походя, как это часто случается с другой музыкой. Никто никогда не пытался воспроизводить её в шутку или в насмешку, но при этом она была почти в каждом телефоне, а некоторые даже ставили её в качестве сигнала о входящем звонке. Песня оказалась окружена невидимым ореолом глубокого почтения, её бережно хранили и всегда слушали с каким-то особенным, незаметным со стороны, благоговением.
