Он так и сказал Плаксе, что пришел за информацией.
Плакса поправил сползающие очки:
– Ты говоришь это каждый раз, Лозадо. А потом человек, про которого я для тебя узнаю, оказывается убитым.
Лозадо уперся в него ледяным взглядом:
– Что с тобой сегодня такое, Плакса?
– Ничего. – Он отодрал прилипшую к локтю крошку.
– Ты мне не слишком рад, Плакса. Разве я мало заплатил тебе в последний раз?
– Верно, но… – Он шмыгнул носом. – На деньги я не жалуюсь.
– Тогда в чем дело?
– Не хочу попасть в беду. Я имею в виду с законом. О тебе в последнее время много писали, ты не заметил?
– Но ведь все обошлось. Все отлично.
– Да, но полиция сжимает кольцо. Этот Треджилл давно затаил на тебя зло.
– Это меньше всего меня волнует. Но Плакса все не успокаивался:
– Он мне кажется целеустремленным. А если им удастся выяснить, что я на тебя работаю?
– Каким это образом?
– Не знаю.
Лозадо помнил этот ноющий тон еще по начальной школе. Это раздражало его тогда, раздражало и теперь, только гораздо сильнее. Он спешил. Дурацкий разговор отнимал у него драгоценное время.
– Я что хочу сказать, – продолжил Плакса, – я не хочу стать соучастником. Я тут смотрел передачу, там одного парня обвинили в соучастии. Так он схлопотал почти столько же, сколько и сам убийца. Я не хочу так же влипнуть.
– Боишься?
– Да, черт побери, боюсь. Как ты думаешь, сколько такой парень, как я, протянет в тюрьме?
Лозадо оглядел его с ног до головы. Улыбнулся:
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Значит, тебе надо быть вдвойне осторожным, чтобы тебя не поймали, верно?
Плакса, как всегда, подергался, поправил очки, шмыгнул носом, почесался. Он избегал встречаться взглядом с Лозадо. Лозадо это не понравилось.
– Сядь, Плакса. Я спешу. Давай приступай. Плакса вроде бы собрался отказаться, но потом неохотно сел в крутящееся кресло перед мигающими экранами.
– Ренни Ньютон, – сказал ему Лозадо. – Доктор Ренни Ньютон.
Плакса застонал:
– Я боялся, что именно это услышу. Я видел, как у нее брали интервью по поводу полицейского. Что ты хочешь узнать?
– Все.
Плакса начал работать. Он почти прижимался носом к экрану. Пальцы бегали по клавишам с впечатляющей скоростью. Но Лозадо нельзя было обмануть. Он видел, что Плакса валяет дурака.
Наконец он откинулся назад и сказал:
– Везде пусто. Дело в том, Лозадо, что на нее ничего нет.
Лозадо сунул руку в карман и достал оттуда маленькую стеклянную бутылочку с металлической пробкой. Он медленно отвинтил крышку и наклонил бутылочку над головой Плаксы.
Скорпион упал прямо ему на грудь. Плакса взвизгнул и рефлекторно попытался откатиться в кресле, но сзади стоял Лозадо. Он положил ладонь на лоб Плаксы, оттянул его голову назад и так держал, пока скорпион медленно поднимался по груди к лицу.
– Он у меня недавно. Все ждал подходящего времени, чтобы его проверить. Ну, разве не красавец?
Плакса громко завизжал.
– Познакомься, прямиком из Индии. Представитель одного из редких видов скорпионов, чей яд смертелен для человека, хотя иногда жертва умирает через несколько дней после укуса.
Очки Плаксы едва не падали с носа. Глаза дико вытаращились, пытаясь разглядеть зловещего скорпиона на своей груди.
– Лозадо, ради всего святого!
Лозадо спокойно отпустил его и хмыкнул:
– Ты ведь не собираешься снова обоссаться?
Он равнодушно забрал скорпиона листом бумаги, свернул лист в трубочку и сбросил насекомое назад в бутылочку.
– Ладно, Плакса, хватит развлекаться, – сказал он, завинчивая крышку. – У тебя полно работы.
– Не нравится?
Вик поднял голову от тарелки.
– Да нет. Очень вкусно. Только… я, видно, после картофельного супа еще не проголодался. – Он попытался улыбнуться, но ничего путного не вышло.
Они сели ужинать на патио позади дома. Любовались закатом и молчали. По правде говоря, после телефонного разговора Вика с Ореном они обменялись всего несколькими незначительными фразами.
Ренни встала, взяла свой поднос и протянула руку за подносом Вика.
– Можно уносить?
– Я могу сам.
– Не стоит. Не забывайте про спину.
– Больше не болит.
– Так вы отдадите мне поднос?
Он передал ей поднос, и она ушла в дом. Вик слышал, как она ходит по кухне, как льется вода, как открывается и закрывается дверца холодильника. Фон для его глубоких раздумий.
