— Это Шепский, — пояснила киоскерша.
— Я так и думал, — ничего не думая, сказал Сунеп.
Там, где переулок сворачивал к дому культуры, по другой стороне улицы, он заметил салатного цвета киоск с мороженым. Заметил, возможно, потому, что возле него стояла девушка в белом халате. Из пикапа парень выкатил цилиндры мороженого и вставил их в бочки со льдом. Походил он на поэта Скродерена, и распятие тоже виднелось на груди, только волосы на сей раз прикрывала шляпа с завернутыми кверху полями, какие якобы носят в армиях Новой Зеландии и Австралии. Девушка казалась самой красивой из всех увиденных Сунепом в Бирзгале. И девушка, заметив Сунепа или обратив внимание на его желтый расчерченный пиджак, тоже смотрела на него. Внезапное влечение Сунепа к мороженому не остановило даже то соображение, что вместо этого ненужного десерта можно было бы купить буханочку хлеба, который в отношении калорий гораздо более необходим.
— Пожалуйста, одно мороженое, но потеплее!
— Придется вам согревать его самому! — Красотка, улыбаясь, подала мороженое.
Ее волосы даже днем поблескивали фиолетовым оттенком, как лучи луны. Будто их и не укладывали, они сами расползались так вот по плечам, свидетельствуя о долгой работе перед зеркалом и о лаке для волос. Черное обрамление глаз — тоже долгая работа в утренние часы. И открытый, даже по-детски наивный взгляд, будто сама она не знает, что ее полные, приоткрытые, но красивые губы, не то что негритянски круглые губы Бриджит Бардо, так и хочется поцеловать, чтобы потом девушка в изумлении воскликнула: "Разве вам это нравится?" По некоторым признакам можно было догадаться, что под халатом прячется всего лишь экономный купальник из цветастого ситца. Но разве тому, кого природа так одарила, что-то еще нужно?
— Вы будете руководить художественной частью, мне Анни говорила, — сказала девушка. Голос ее, в отличие от наивных глаз, казался несколько резковатым, говорила она нарочито безразличным тоном, растягивая слова. — Надо будет и мне принять участие.
— В кружке бальных танцев?
— Не пойдет! Кто теперь так танцует на вечерах? Наверно, надо совершенствоваться в драматическом. Прошлым летом я снималась в фильме…
— В фильме? — Сунеп с уважением повторил магическое слово, которым многие девушки выражают мечту своей жизни вплоть до замужества.
— Да. На лугу за Леяскрогском снимали какой-то фильм, об одном колхозе, что ли. Мы кривлялись, будто бы сено сгребали, вроде сахарную свеклу или репу пололи и прорывали. Потом будто бы после работы купались. Там меня снимали совсем одну, в купальнике.
— Правильно, у вас божественная фигура.
Девушка оживилась, стала говорить быстрее:
— Да, у меня хорошие размеры… У Софи Лорен побольше, но она же актриса с мировой славой… Режиссер Микаусис сказал, что с моей фигурой я вполне могу участвовать в художественных фильмах.
— Микаусис? Знаком. Мы вместе с ним… немножко прикладывались, — как бы между прочим признался Сунеп.
— У вас связи и со студией?
— Да. Когда бываю в Риге, захожу к нему в студию. — Супен не лгал, потому что пять лет назад Микаусис два месяца лечился в Гауяскалнсском санатории и вместе с Сунепом выпил бутылку вермута. — Значит, до свидания в доме культуры, уважаемая…
— Меня зовут Азандой, — сердечно призналась девушка, забыв, что стиль требует полного безразличия.
— А меня — Бертул, а проще Берчу.
Сунеп раскланялся и ушел! Никто еще так не кланялся Азанде этим летом.
"Она примерно вдвое моложе меня, — вздохнул Сунеп, — но разве в романах не бывало такое… если пожилые господа имеют авто и поместье. А отсутствие денег я могу восполнить долгами…"
Гулкими шагами, звучавшими точно в пустой церкви, Сунеп пересек зал и через сцену попал в крыло дирекции. Седой бухгалтер Бока перелистывал бумаги, левой рукой придерживаясь за маленький подбородок.
— Вы — уже на полном газу! — приветствовал Сунеп.
Бока в ответ приветливо улыбнулся:
— Тороплюсь, еще пожарники меня ждут. Директор велел передать, чтобы вы сами занялись чем-нибудь. Если хорошо пойдет дело, послезавтра вернется.
— А он-то где — раков ловит, что ли?
