– Привет, Макс.
Что это? Прошел целый год, у нее двое детей, тайная связь, и все, что она может сказать, – это «Привет, Макс»?
Он не знал, чего ожидать, но явно не этого. Желчная злоба заклокотала в горле, его охватил гнев, и вот-вот злоба и гнев вкупе со страхом, преследовавшим его весь год, вырвутся наружу. И тут он вспомнил слова, сказанные ему преданной помощницей, и подавил раздражение.
– Привет, Джулия.
Он стоял, опершись рукой о стену, с растрёпанными ветром волосами. По его глазам ничего нельзя было прочитать. Но его выдала дергавшаяся жилка на щеке, и она поняла, как сильно он разгневан.
«Привет, Джулия».
Джулия, а не Джулз. А что еще изменилось? Не только ее имя. Она взяла себя в руки и выпрямилась, хотя вся дрожала.
– Входи, – сказала она. В конце концов, он все равно войдет, так что лучше его пригласить.
Он прошел следом за ней на кухню, и его шаги гулко раздались на плиточном полу. Мэрфи побежал следом за Максом, махая хвостом. Джулии вдруг пришло в голову, что собачья шерсть прилипнет к дорогому костюму Макса, а ему – при его аккуратности – это не понравится.
– Закрой дверь, чтобы не выстудить дом, – сказала она.
Макс закрыл дверь и повернулся к ней. Щека у него снова задергалась.
– И это все, что ты хочешь сказать? Целый год от тебя ни слуху ни духу, а сейчас единственное, что ты изрекла, – это «Закрой дверь»?
– Я боюсь, как бы дети не простудились, – ответила она, и его взгляд мгновенно переместился на ребенка. Она плотно сдвинула ноги, чтобы они не дрожали, и сказала: – Это Ава. – Потом указала на манеж. – А это Либби.
Услыхав свое имя, Либби подняла головку, вытащила изо рта обслюнявленное кольцо для зубов, улыбнулась и произнесла:
– Мам-мам.
Вытянув ручки, девочка сжимала и разжимала ладошки – так она просила, чтобы ее взяли из манежа.
Джулия сделала было шаг к ней, но вдруг остановилась и посмотрела на Макса. Сердце бешено стучало.
– Что ж, возьми твою дочь. Ты ведь для этого приехал?
Он словно прирос к полу.
«Твоя дочь».
О боже. Он и не помнил, когда держал на руках ребенка. Такого маленького уж точно не держал. Возможно, кого-нибудь постарше, но не кроху, пускающую слюни и пузыри... и при этом безумно трогательную. Он вдруг испугался, что уронит ее. Скинув пиджак и повесив его на спинку стула, он подошел к манежу, взял девочку под мышки и поднял.
– Какая она легкая!
– Она еще младенец, Макс, а близнецы обычно меньше других детей. Но ты ее не бойся. Дети на редкость крепенькие. Либби, скажи «па-па».
«Папа»?
– Мам-мам, – сказала Либби и схватила его за нос.
– Ух. – Он этого не ожидал.
– Либби, осторожнее. – Джулия отцепила пальчики от носа Макса и посоветовала ему прижать девочку к бедру. Потом посадила ему на другую руку Аву. – Вот, держи. Твои дети.
Он переводил взгляд с одной крохи на другую. Они похожи как две капли воды. Как же Джулия их различает? И еще... они пахнут по-особому. Такого запаха он никогда раньше не вдыхал. Сладкий и чистый...
Ава потянулась к Либби, потом обе заулыбались и уставились на него. У них были ясные голубые глаза такого же цвета, как его собственные. Они улыбались ему совершенно одинаково, и он... сразу их полюбил.
– Ты бы сел, – сказала Джулия прерывающимся голосом.
Она придвинула ему стул. И вовремя, так как ноги Макса не держали. Девочки с изумлением – кажется, радостным – хлопали его по лицу, дергали за уши, пытались отвинтить нос. А он, ошеломленный, сидел и покорно позволял все это с ним проделывать. Когда он поднял голову и посмотрел на Джулию, то она увидела, что его глаза светятся не только любовью к детям, но и гневом. Такого сильного гнева она у него никогда не наблюдала.
Он ее ненавидит! Джулия отвернулась, едва сдерживая слезы.
– Я поставлю чайник, – сказала она, чтобы чем-нибудь заняться.
Девочки захныкали, и она забрала от Макса Аву.
– Ну-ну, любимая, – уговаривала она дочку. Голос у нее прерывался и дрожал. Ава начала тянуть ее за джемпер, и Джулия поняла, что детей пора кормить. Груди у нее покалывало. А как быть с Максом? Он сидел и наблюдал за ней из-под полуопущенных век.
– Мне нужно их покормить, – сказала она.
