- Даже вес знаете?
- Соседи взвесили на пункте приема макулатуры. А еще, говорят, портретов маслом много было, свернутых в трубки, без подрамников. В бумажную макулатуру их не взяли, так они в помойку побросали. Опять смешно, да?..
- Еще как!-согласилась Роза.-А могила?
- Ты просто читаешь мои мысли. Поехал я на кладбище. Могила графини провалилась, крест упал. Дал денег могильщику, и он при мне вкопал крест.
Сергей Сергеич налил себе и ей еще водки, сам выпил безо всякого тоста и стал молча жевать. Роза тоже молчала, вдруг смутившись. Сказать ему, что она несколько лет ходила к старухе? Та ей давала кое-что почитать у себя дома. И снова прятала. А когда Роза пришла в очередной раз, графиню уже похоронили, а комнату заселили очередниками. Розе и в голову не пришло, что этот ответственный партийный человек потащится искать графиню.
- Судьба-копейка,-сказал он и еще выпил.
- Прохожий! Ты живи не так, а как-нибудь иначе,-повторила она задумчиво.-Хотела бы я жить иначе. Например, как старая графиня.
- А может, не надо?
- Может... Но получается, что я все время надеюсь на "не так" и чего-то жду. А когда есть возможность сделать "не так", не делаю.
- Никогда?
Роза захохотала немного искусственно.
- Почти... И опять жду.
- Вообще или конкретно?-он испытующе смотрел ей в глаза.
От ответа зависел его следующий шаг.
- Сейчас - конкретно.
Став вдруг серьезной, она резко выплеснула остаток водки на пол, встала и прошлась по комнате, чуть пошатываясь.
- Чего же ты ждешь?-осторожно спросил он.
Она вплотную подошла к нему, сидящему на диване с ножом и вилкой, резким движением сняла с него очки и разглядывала его сверху вниз.
- Странный у вас цвет глаз,-сказала она, закончив обследование.-Вернее, странно, что у ваших глаз нет цвета... Скорей, пожалуйста?
- Что - скорей?-не понял он.
- Оболтус! Скорей поцелуйте, пока я не передумала.
Никольский привык выполнять указания сверху и неуклюже поднялся с дивана.
Светлая щель между шторами на окне потемнела, когда Сергей Сергеич приподнял голову с подушки. Свернувшись калачиком, Роза спала рядом. Нормальная женщина, благодарно подумал он: полная отдача души и тела, никаких кривляний или претензий. Столько раз слышал о преданности еврейских жен и никогда не испытал на себе. Сам русак из русаков, и все мои жены были чистыми русачками. Значит, муж у нее уехал в Америку. Она отказалась. Когда надумала, они уже развелись.
А что, если... Внезапно он положил ей руку на талию, притянул к себе и, чтобы разбудить, поцеловал. Она распрямилась и прижалась к нему, улыбаясь счастливой и беспечной улыбкой, как девочка, которую осчастливили поцелуем первый раз.
- Послушай,-сказал он.-Что если мы поженимся?
- Ты с ума сошел!-она тоже перешла на ты.-Ни за что!
- Нет, восприми меня серьезно. Серьезно! Женимся и укатываем в Израиль, в Америку, в Австралию, к черту, к дьяволу, куда выпускают, лишь бы туда, где нет истории КПСС. Даже если ты еще любишь мужа, то вывези меня с собой к нему!
- Я его давно не люблю, но что ты там будешь делать, оболтус несчастный?
- Что угодно, только не то, что здесь. Например, стричь газоны. Буду косить траву!-громко выговорил он.
- Траву?-переспросила она, проснувшись.
- Какую траву?-не понял он.
- Вы только что сказали: "Буду косить траву..."
Весь предыдущий разговор состоялся у него в подкорке, и только "буду косить траву" вырвалось вслух.
- Я мечтал,-сказал он.
- О чем?
- Чепуха...
- Который же теперь час?-она вдруг испугалась.
- Половина десятого, детское время.
- Боже, в десять, к закрытию, я должна забежать в библиотеку.
- Зачем?
- Нужно. Отвернитесь, я оденусь.
- Не отвернусь. Я хочу посмотреть.
Собрав свои одежки, раскиданные по полу, она убежала в ванную. Он встал, тоже оделся. На диване лежала ее сумочка. Он оглянулся на дверь ванной, вынул из кармана конверт, опустил его в сумочку и защелкнул ее. Потом оделся и сел в кресло.
Она появилась в двери ванной, продолжая взбивать руками волосы. Деловито спросила:
- Посмотрите на меня. Все в порядке? А то я еще не в своем уме.
- Ты в абсолютном порядке. Пилотаж высшего класса.
