— Я принес ее сюда, потому что подумал, ей будет нужна женская помощь, особенно в таком положении, — объяснил стоящий за спиной Милли Джонатан.
Она почувствовала, что краснеет при одном только упоминании о состоянии незнакомки. Джонатан Лоуренс говорил с женщиной более откровенно, чем другие мужчины, которых приходилось звать Миллисент. Болыпинство мужчин избежали бы разговоров о ее положения, зная, что оно и так очевидно.
— Я прошу прощения за беспокойство, — продолжал Джонатан, — но миссис Рафферти ушла, и я не знал, что можно сделать.
— Конечно же, вы поступили верно. Не извиняйтесь! — Миллисент, наконец, нащупала пульс девушки. Он был частым и очень слабым. Миллисент начала растирать холодные, как лед, руки незнакомки. Девушка пошевелилась и застонала.
— Кто… кто… — сказала она слабым голосом, пытаясь сесть.
— Ш-ш-ш… Все хорошо, не вставайте! Все в порядке. Вы просто потеряли сознание, и мистер Лоуренс принес вас ко мне.
Девушка облизнула губы и моргнула. Она посмотрела на Джонатана, и в глазах появилось осознанное выражение.
— О-о, это вы? Я помню… Извините меня!
— Все в порядке, — голос Джонатана был добрым и мягким. Миллисент никогда раньше не слышала, чтобы он с кем-нибудь так говорил. — Не за что извиняться. Вы одна из тех, кто нуждается в нашей заботе.
— Наверное, вам нужно сходить за доктором Мортоном, — сказала Миллисент Джонатану.
Глаза девушке расширились от ужаса и она снова попыталась сесть.
— Нет, нет! Пожалуйста! Мне хорошо! Мне не нужен доктор. Честное слово!
Она двумя руками прикрыла уже заметный живот. — Нет, действительно! Я уверена! Я… просто устала. Мне надо только посидеть и отдохнуть…
Миллисент поднялась. Девушка не выглядела уставшей, но было ясно, что она недостаточно следит за своим здоровьем. Все было не столь ужасно, но Милли казалось, что в таких случаях нужен врач.
— Может быть что-то серьезное, — Миллисент многозначительно посмотрела на ее живот.
— Нет, я просто устала.
Милли перевела неуверенный взгляд на Джонатана. Он поднял брови, выражая недоумение, но потом задумчиво посмотрел на девушку.
— Когда вы в последний раз ели? — прямо спросил он.
Милли уставилась на Лоуренса. Ей и в голову не пришло, что можно потерять сознание от голода. Она взглянула на незнакомку и увидела, что при словах Джонатана она покраснела.
— Не знаю, — призналась девушка тихим голосом, глядя на свои руки. — Может быть, день или два назад…
— Два дня! — Миллисент была шокирована. — Вы не ели два дня? Боже, вам нужно срочно поесть! Это же вредно для ребенка!
— Я знаю, мэм. — Милли послышались слезы в ее голосе. — Я знаю, что нужно есть, но я… но у меня нет денег.
Жалость пронзила Миллисент. Не удивительно, что девочка такая худая. Милли и Джонатан еще раз обменялись взглядами.
— Сейчас все будет готово.
Она бросилась на кухню и через несколько минут вернулась, неся поднос, на котором стоял высокий стакан молока, тарелки с хлебом, ветчиной и остывшая гороховая каша. Она поставила поднос на колени девушке. Та взяла стакан и жадно отпила. Потом почти за минуту съела хлеб. При виде этого у Милли сжалось сердце. Даже если она и ела два дня назад, то какая это была еда?
Девушка оторвалась от подноса и посмотрела на трех человек, наблюдавших за ней. Она выглядела смущенной.
— Извините, вы, должно быть, думаете, что это ужасно, раз я так жадно все ем. Просто все так вкусно, мэм, а я была немного голодна.
— Нет, пожалуйста, не извиняйтесь! — Милли нахмурилась и строго выговорила ей. — Но вам не следует вот так бродяжничать впроголодь… Вам следует оставаться дома, отдыхать и хорошо питаться… — Ее голос оборвался. Было ясно, что девушке некуда пойти, иначе она не сидела бы сейчас здесь, проглатывая пищу с такой скоростью, что Милли казалось, это просто опасно.
— У меня нет дома, мэм, — призналась девушка. — Честное слово. Я не хочу причинить вред ребенку, но не знаю, что еще делать. Надо найти работу, или я умру от голода, мы оба умрем. И я… — глаза ее наполнились слезами, она всхлипнула. — Извините, — прошептала она, вытирая глаза.
— Пожалуйста, не расстраивайтесь, — Миллисент положила ладонь на руку девушки. — Все хорошо. Доедайте. Потом мы поговорим.
