- Знаю. Но ведь ещё не вечер...
- Ты вообще ведь много про меня знаешь, Аркадий?
- Много. Больше, чем ты предполагаешь. - Он насмешливо показал глазами на мое полупрозрачное одеяние, превратив свое заявление в шутку. - А скажи, Слава, тебе никогда за эти годы не приходило в голову, каков я в постели?.. Молчишь, - значит, приходило... - Он потихоньку потягивал вино, не спуская с меня тяжелеющего взгляда. - А я частенько задумывался, какую отличную женщину мог бы сделать из той девчонки... Ведь я мог оказаться у тебя первым... В ту ночь! 15 августа... и потом...
Я опустила глаза, сообразив, что Аркадий, действительно, знает обо мне больше, чем я могла предположить. Тогда мне и в голову не пришло заикнуться о своей девственности.
- Что ты хочешь, А. Р.? - Спросила я и он не ответил, а только скрипнул зубами.
- Сам не знаю. Может, вот так - овладеть тобой и исчезнуть. Теперь уже - навсегда... Может, просто уйти, если ты сама повиснешь на мне... А, возможно, возможно... Что бы ты сказала, если бы я предложил тебе стать хозяйкой? Хозяйкой всего, что у меня есть?
- Это тест на жадность и, видимо, честность? Ты пьян, Аркадий. Я не продаюсь и, увы, не способна влюбиться заново.
- Но ты все же хотела бы завершить ту нашу последнюю встречу, завершить до конца, правда?
Он опустился у моего кресла и прильнул губами к моей стопе. Руки скользнули вверх, лаская кожу. Мысль о том, что я не зря регулярно избавляюсь от волос на ногах показалась мне смешной. Я откинулась на спинку кресла, ясно осознавая, что совершенно пьяна и безумно рада пьяной безответственности. Ничего особенного не происходит - игривое кокетство, милая шкодливость - и только...
Руки Аркадия ласкали мои бедра, слегка раздвигая их, а голова лежала на моих коленях. Я крепко сжала ноги и вцепилась в густые волнистые волосы.
- Оставь. Не хочу. - Мое колено уперлось в белую крахмальную грудь. Уйди!
В лице Аркадия мелькнула лихая удаль. Подхватив, он резко сдернул меня с кресла на пол и тут же, не давая опомниться, тяжело навалился, прижав к ковру мои руки.
- Значит, тебе нравятся грубые мужчины? Простоватые и трудолюбивые в постели парни? - Он прильнул губами к моей обнажившейся груди и в висках гулко ударил колокол. Все! Случилось...
Я закрыла глаза, затихла. Значит, именно этого я хотела все эти дни. А, может, годы? А, может, все таки, не я, а это загадочное, подвластное своим законам тело?..
- Слава, прости. Я страшно хочу тебя, но не так. Хочу, чтобы ты сама молила меня взять тебя.
Он стоял на коленях над моим распростертым на ковре телом, сжимая ладонями виски. Побледневшее лицо искажено отчаянием, будто он только что всадил в мое сердце нож. Ну. прямо Хосе над Кармен!
- Скажи, ну, хотя бы шепни, намекни, что хочешь того же.
Я запахнула пеньюар и поднялась.
- Уходи, пожалуйста... Я не могу так сразу... Я ничего не знаю...
- Сколько? Сколько ещё ждать - десять, пятнадцать лет?
- Завтра. Я все решу завтра...
Глава 7
Мне уже приходилось трижды проплывать Босфор и дважды я основательно осмотрела Стамбул. Мы были здесь впервые шесть лет назад с Сережей, шестилетней Соней и семьей наших друзей Карцевых. Имевшаяся в сумме на всех пара сотен долларов казалась нам огромным богатством. И, действительно, под веселый визг Сони и её сверстника Гаврика Карцева мы накупили на базаре гору фруктов и сладостей, а ещё яркую плетеную корзиночку с прозрачным инжиром, которую Софка не выпускала из рук. Дамы были осчастливлены кожаными кошельками, а мужья - ремнями с металлическими узорными бляхами.
На этот раз я решила пропустить выход на берег, решив в отсутствии пассажиров насладиться сервисом "Зодиака". Завтрак мне принесли в каюту, то есть, практически, в постель.
- Через час Стамбул. Мы можем заказать для вас такси прямо к порту или прогулочный катер. Здесь в окрестностях чудесные пляжи. - Предложил энергичный стюард по имени Миша.
- Спасибо. У меня накопилось много работы - целую неделю бездельничала. - Я кивнула на стопку научных журналов, потрясших Мишу.
С первого взгляда на "Вестник психиатрии и невропатологии" он был сражен моей персоной. А скромный образ жизни одинокой профессорши, не завязавшей круизного романа, поверг хорошо изучившего нравы пассажиров стюарда в уважительное недоумение.