- У отца давно другая женщина. Грузинка. - Объявила она мне. - Я запретила ему видиться с тобой. Пусть растит своих детей.
- А у него ещё есть дети?
- Не знаю. Я ничего о нем не хочу знать.
Получая паспорт, я взяла фамилию матери - Лачева, а национальность, конечно, осталась, как была - словацкая. Так я с детства объявляла подружкам и даже не могла вообразить, что дочь, живущая со своей любимой матерью, может иметь другое национальное происхождение. Лишь цвет волос достался мне от отца и, конечно, его характер, отличавшийся непримиримостью ко всяким проявлениям предательства - личного или социального.
В августе 1989 года отец снимал разгон антиправительственной демонстрации в Тбилиси - давящие толпу БТРы и пущенные в ход саперные лопатки. По обвинению в хулиганстве он оказался в тюрьме и вскоре был застрелен при попытке к бегству. Это все, что удалось узнать матери, получившей короткую записку от незнакомой ей свекрови...
- Отец погиб в тюрьме при попытке к бегству. - Сообщила я Аркадию. Нам больше ничего не сказали, да и моя мать не относится к породе мстительниц... Мои словацкие дед и бабушка погибли в 1968 в праге. Если бы не отец, Зденка наверно сошла бы с ума. Теперь мама никому не мстит, о ничего не забывает. Наверно, она рассчитывает на другой - высший суд. Жена Игоря, по-моему, собственными руками спосбна задушить убийцу... Но тут, с моим откцом, совсем другое дело.
- Другое, да не совсем. В смысле ваших личных отношений, конечно, ситуация иная. Ты, по существу, мало знала своего отца, а твоя мама имела основания не интересоваться его жизнью... Это все так... Но был один человек в вашей семье, который тогда, семь лет назад, не мог допустить, чтобы отец жены испортил его карьеру.
- Сергей?! Да он никогда не был знаком с отцом... И вообще... Причем здесь он?
- Твой отец, Слава, не был "хулиганом", как значится в протоколе задержания. Он заснял неугодные власти факты и успел передать их американским журналистам. Он также состоял в патриотической организации, работавшей против тогдашнего правительства Социалистической Грузии. Назревал крупный международный скандал. А Сергей Алексеевич, находящийся тогда в Москве, как раз мечтал возглавить крупное подразделение по борьбе с несовершеннолетними преступниками. Это оно так для отвода глаз называлось. Поскольку ни организованной преступности, ни наркомафии у нас в стране в рамках законодательства просто не существовало... Так вот, капитану Баташову, замахнувшемуся сразиться с организованной преступностью и наркобизнесом, посоветовали лично разобраться в деле свекра. Он вылетел в столицу Крузии, где установил, что Георгий Каридзе был пьяным дебоширом, сеявшим смуту и подстрекавшим толпу к беспорядкам. А уже в месте предварительного заключения, не доведя дела до следствия, твоего отца расстреляли, назвав это "убийством при попытке к бегству".
- Отца убил Сергей? Зачем ты плетешь эту гнусную ложь, Аркадий? Зачем? - Дрожа от ненависти, я вцепилась в его рукав. Аркадий осторожно усмирил мою руку и даже слегка сжал её.
- Понимаю, в это очень тяжело поверить. Будь мужественной, Слава. Я ведь знаю - ты очень сильная женщина.
После этих слов я, конечно же, разрыдалась и позволила обнять себя за плечи.
- Ты... ты... ошибаешься, Аркадий... Тебя обманули... Знаю точно Сергей не мог...
- Успокойся. Я давно хранил эту тайну. Сергей никогда не церемонился со мной. Ни отбивая у меня девушку, ни теперь, когда на карту поставлено все - мое дело, капитал, репутация, честь. Я долго молчал, потому что берег твой покой, Слава, твою семью, которая, увы, оказалась не такой прочной.
- Так что же изменилось? Почемы ты сегодня решил открыть мне глаза? Значит, теперь, если скучающей женщине взбрело завести любовника, её мужа можно втаптывать в грязь? Пойми же - это разные вещи! Как бы велико не было мое чувство к другому, я не позволю вредить Сергею. И никогда не поверю в небылицы.
Я начала догадываться, что Аркадию понадобилось использовать меня в своих целях. Узнав о моем романе, он вообразил, что легко настроит неверную жену против мужа, сделает помощницей в какой-то своей игре. Ведь они всю жизнь так и стояли друг против друга со сжатыми кулаками, выжидая момента, чтобы нанести удар. Как тогда - над моим обнаженным, кутающимся в чужой плед телом. Тайцев и Баташов - друзья-враги.
