– Я Стив. А моя невеста – Джули.
– Значит, вы собираетесь обменяться кольцами в Чикаго?
– Вообще-то нет. Мы поженимся в поезде, – ответил Стив.
– В поезде? Прямо здесь?
– Нет, – пояснила Джули. – В поезде юго-западного направления, по пути в Лос-Анджелес. Отходит завтра днем.
Тому показалось, что у девушки южный акцент. Манера же речи Стива свидетельствовала о происхождении из Новой Англии.
– Здо́рово. Я тоже поеду этим поездом.
Когда-то Том собирался сделать Элеоноре предложение руки и сердца в поезде по дороге обратно во Франкфурт, после посещения Кельнского собора. Они поехали третьим классом, хотя купили билеты в первый, но были не в курсе этого: оба слабо владели немецким. Маршрут шел параллельно Рейну, и Том гадал, когда лучше всего затронуть эту тему. Первоначально он собирался сделать предложение в соборе, но в толпе фотографирующих туристов и ревущих детей это показалось неуместным. Он собирался сделать это только раз в жизни, и ему хотелось, чтобы все прошло идеально.
Плавный ход поезда, оставшийся позади насыщенный день, кружки с пильзнерским пивом, пышный немецкий хлеб с сочными сосисками и отражение лунного света в водах легендарного романтичного Рейна – все вместе создавало, казалось, идеальные условия.
Том представлял, как он опускается на колено, вытаскивает кольцо, объясняется в любви и тут же делает предложение. Она плачет от счастья, он тоже. Весь вагон третьего класса, полный бюргеров, встает и аплодирует им – ведь понятно, что обряд предложения руки и сердца преодолевает любые языковые и культурные барьеры. Когда они прибывают во Франкфурт, совершенно незнакомые люди желают будущим молодоженам всего наилучшего и на немецком, и на довольно хорошем английском, а некоторые даже суют им мятые марки. Однако ничего этого не произошло, потому что он не сделал Элеоноре предложение в тот вечер. И в другие – тоже. Он просто сидел на месте, и кольцо в кармане казалось тяжелым, как пушечное ядро, и он не находил в себе силы взять его и надеть ей на палец.
Том снова сосредоточился на парочке.
– Так, а ваши семьи и гости уже в поезде или вы встретитесь в Чикаго?
Джули отвела взгляд, а Стив облизал губы. Похоже, Лэнгдон затронул больную тему.
– Ну, понимаете, наши семьи, вообще-то, не…
– Не знают, что вы женитесь?
– Не знают и не одобряют свадьбу. – Джули вытерла глаза тыльной стороной ладони.
– Перестань, Джули. Тому необязательно об этом знать.
– Так он спросил, – парировала девушка.
Стив взглянул на Тома наигранно-беззаботно:
– Поэтому мы сыграем свадьбу сами. Потому что мы любим друг друга.
Но Джули добавила:
– Его семья не одобряет мою кандидатуру. Они думают, раз я родом из какого-то захолустного городишки в Аппалачах в Виргинии, то я – из белых отбросов[14]. Да, мой отец работал в шахтах с шестнадцати лет, а мать так и не закончила среднюю школу, – тут девушка перевела взгляд на Стива, – а твои родители из высшего света Коннектикута. Но мои родные вовсе не отбросы. Они ничуть не хуже твоих, а во многом и лучше, – добавила она с южным пылом.
Том мысленно отметил, что оказался прав насчет их происхождения: девушка из Виргинии и парень из Коннектикута.
– А твоя семья одобряет свадьбу? – спросил он Джули, пытаясь немного ослабить напряжение.
– Они очень хорошо относятся к Стиву, но считают, что я слишком юна. Я учусь в колледже; собственно, мы оба учимся в колледже Университета Джорджа Вашингтона. Там мы и встретились. Они хотят, чтобы я закончила учебу, прежде чем выходить замуж.
– Что ж, их вполне можно понять, особенно если у них самих не было шанса учиться в колледже. Уверен, они хотят для тебя самого лучшего.
– Лучшее для меня – это Стив.
Девушка улыбнулась парню, и Том был уверен, что сердце молодого человека просто растаяло. Может, они и молоды, но уже достаточно взрослые, чтобы быть по уши влюбленными друг в друга.
Джули продолжала:
– И я закончу колледж. Потом поступлю на юридический факультет Виргинского университета. Родители будут мной гордиться. Но я сделаю это, уже когда стану женой Стива.
– Что ж, это твоя жизнь, – заметил Том. – Думаю, надо поступать так, как велит сердце.
