— Кто это?
— Наша инспектриса. Она и так убеждена в том, что ты вот-вот появишься у нас в отделении и обесчестишь меня прямо на рабочем месте.
— Я не прочь! — Стивен лукаво ухмыльнулся, и на его щеках обозначились ямочки.
Эмили поймала себя на том, что ей ужасно хочется его поцеловать.
— Эми, до понедельника можешь спать спокойно. Ну а когда выйдет воскресная пресса, вот тогда и оценишь бремя славы в полном размере.
— Ох уж эта слава! — Она покачала головой. — Страшно подумать, что будут говорить обо мне в больнице!
Стивен отпил глоток и откинул голову, смакуя вино.
— Эми, а почему бы тебе не взять тайм-аут на недельку-другую? Вот и переждешь самое страшное.
Она чуть нахмурилась и, взяв свой бокал в руки, пробормотала:
— Потому что я работаю. И дорожу своим местом.
— Разве у тебя нет отпуска?
— Есть. Но я приберегаю его на Рождество. Поеду в Дарем.
— Там твоя семья?
— Нет! — выпалила она и тут же разозлилась на себя за несдержанность.
К счастью, Стивен не придал этому значения: ведь он не мог знать об ее отношении к Рождеству. И о том, как больно ей видеть улицы Лондона, расцвеченные праздничными огоньками. Не мог Стивен знать и о том, как Эмили надеялась, что Ричард сумеет разогнать тени прошлого. А он погиб и оставил ее одну наедине с непосильным горем.
— Нет, — повторила она уже мягче. — На Рождество я еду в горы кататься на лыжах. Вместе с Либби.
Со своими родственниками Либби не общалась, а может, их у нее и не было, так что подруги проводили отпуск вместе.
— А где твоя семья? — спросил Стивен.
Эмили окаменела. Почему он спрашивает? Это не его дело. И вообще, никого не касается. Захотелось еще вина: может, хоть тогда удастся забыться?
Эмили подняла на Стивена глаза и тихо сказала:
— Я стараюсь не касаться этой темы. Особенно когда мне весело.
— Значит, дело не только в смерти Ричарда? — догадался он и дрогнувшим голосом произнес: — Эми, может, все-таки расскажешь, что случилось.
Она отвернулась. Стивен затронул то, о чем после гибели Ричарда Эмили запретила себе даже думать. Попытайся Стивен ворошить ее прошлое раньше, он бы встретил суровый отпор. Она бы ни за что не подпустила его к себе так близко. Но он как-то незаметно сумел разрушить защитную броню, и вообще он так внимателен к ней... Нет, он имеет право знать все.
— Это случилось накануне Рождества, — тихо начала Эмили свой рассказ. — Мама с папой ушли в гости.
Она помолчала, словно припоминая события давних дней. Родители жили очень скромно, отказывая себе во всем — лишь бы отправить Эмили в частную школу и приличный колледж. Экономили на всем, чтобы дать дочери то, чего были лишены сами. Отец работал полисменом, мать вела хозяйство. Эмили была поздним ребенком. До ее рождения мать потеряла двоих детей и так и не оправилась от тоски по сыновьям, которых ей так и не было суждено увидеть взрослыми. Родители страстно желали дать дочери хорошее образование. Они хотели ею гордиться.
Эмили взглянула на свой пустой бокал. Золотой ободок поблескивал в свете лампы в пандан к браслету на запястье.
— Они немного припозднились и спешили домой. Потому что в тот день я должна была пойти на вечеринку. — Эмили опустила глаза. — Их сшиб пьяный водитель. Прямо у самого дома... — Она слышала вой сирены и шум толпы на перекрестке. Но не могла знать, что беда произошла с ее родителями. — Мама умерла у меня на руках. — И Ричард тоже, добавила она про себя. — А отец выжил. Потом он женился на женщине с тремя детьми. Они живут в Глазго, отец оттуда родом.
— Отец винит во всем тебя?
Эмили зябко передернула плечами.
— Думаю, винит. Бессознательно. — Она помолчала. — Его можно понять. Он так любил маму! Еще со школы.
С тех пор Рождество стало для Эмили невыносимой мукой. Она выучилась на медсестру, устроилась работать в «скорую» и надеялась, что со временем — особенно когда в ее жизни появился Ричард — сумеет справиться со своим горем. Но после смерти мужа все ее надежды обратились в прах и у нее опустились руки.
— Ричард тоже погиб в канун Рождества?
— Нет, после. — Она усмехнулась. — Тебе повезло, что мы встретились осенью. Ненавижу декабрь! В это время я как раненый зверь. — Ее душили слезы. Стивен взял ее лицо в свои ладони и бережно притянул к себе. Его глаза смотрели на нее так, словно хотели взять на себя всю ее боль.
