Дальгард понял — и это его встревожило, — что слишком привык полагаться на превосходящую способность Сссури к связи. Пора максимально использовать собственные силы. И вот, поднимаясь, Дальгард послал ищущую мысль в полутьму. Обнаружил гнездо уткособак; эти пугливые рыбаки обычно жили в расселинах утесов. Они безвредны и сейчас располагались на ночь. Но ни следа высших животных: прыгунов, бегунов, — от которых можно что-нибудь узнать. Если судить по его восприятию, они поднимаются в черную пустоту.
А эго само по себе зловещий признак. В обычных условиях он должен был коснуться мыслью не только уткособак. Водяные живут в мире почти со всеми высшими формами жизни своей планеты, и колонии прыгунов, даже стаи птиц-бабочек поселяются рядом с их племенами, подбирают остатки пищи и находят защиту от летающих драконов и других опасностей.
— Они преследуют все живое. — Сссури впервые раскрыл свой барьер. — Там, где проходят они, маленьких безвредных существ ожидает только смерть. Так было и здесь. — Он выбрался на край склона, и в темноте Дальгард слышал, как он тяжело дышит; сам он тоже дышал с трудом.
Как зловоние выдает логово ящера-дьявола, так и здесь запах говорил о смерти и уничтожении. Дальгарда замутило, он с трудом справился с мышцами горла и живота. Сссури оставался неподвижен, словно ожидал этого.
И тут, к удивлению Дальгарда, водяной испустил крик; Дальгард никогда не слышал, чтобы его друг кричал — жалобный высокий свист с призывной нотой, странным образом сходный с мысленным призывом, но доступный слуху. Они долго сидели молча, человек и его товарищ напряженно прислушивались к звукам ночи. Почему Сссури не использует обычное бесшумное приветствие своего племени? Задав этот вопрос, разведчик снова встретился с непроницаемой стеной, которой отгородился водяной во время подъема. Как будто теперь нормальный способ общения стал опасен.
— Снова Сссури свистнул, и в крике Дальгард уловил сходство с музыкальными криками ночных птиц-бабочек. Крик настойчивый и печальный. Когда послышался ответ, разведчику вначале показалось, что имитация привлекла настоящую птицу-бабочку, потому что ответ раздался, казалось, прямо у них над головой.
Сссури встал, положил руку на плечо Дальгарду; надавил — одновременно предупреждение и призыв, заставил разведчика тоже бесшумно встать. Ужасное зловоние перехватило горло, и Дальгард был рад, что водяной повел его не в глубь острова, к источнику этого запаха, а пошел вдоль края утеса, придерживая друга одной рукой.
Дважды Сссурн останавливался и свистел, и каждый раз ему отвечала вздыхающая нота; казалось, она внушает Сссури уверенность.
На более светлом фоне моря Дальгард увидел впереди вершину, поднимающуюся над уровнем острова. Он знал, что водяные не селятся наверху, они превращают в жилые помещения природные пещеры и расселины, и гора показалась ему зловещей.
Сссури провел его по извилистой тропинке среди скал, один раз пришлось пробираться сквозь узкую щель, и, протискиваясь, разведчик оцарапал руки. Потом небо исчезло, погасла последняя звезда, и Дальгард понял, что вошел в какую-то пещеру или под каменный навес.
Водяной не останавливался, он шел вперед, таща за собой Дальгарда, по каменной тропе. Колонист чувствовал, что теперь они спускаются, направляются к сердцу острова. Наконец они оказались на небольшой площадке. Сссури поставил ноги Дальгарда в углубления, подвинул его руки к местам, за которые можно ухватиться. Медленно, с трудом, подчиняясь этим указаниям, Дальгард вскарабкался па другой карниз; он так и не увидел лестницы, которая привела его к новому спуску.
Тут наконец стало светлее; не фиолетовый свет подземных ходов Иных, а призрачное свечение; Дальгард узнал светильники водяных. Это глубоководные светящиеся существа, водяные заключают их в прозрачные шары и держат в своих пещерах.
По-прежнему никакого мысленного контакта. Никогда раньше не входил Дальгард в пещеры морского народа без вопросов и приветствий, раздающихся отовсюду. Может, они идут в место убийства, где не осталось ни одного живого существа? Но ведь сюда привел Сссури этот свист…
