Затрещали лампочки, погасли и вспыхнули вновь, но теперь они давали трепещущий свет. Дверь скрипнула, еще чуть-чуть приподнялась, заискрила панель с красной кнопкой.
– Давай подтолкнем, а то как заклинит – останемся здесь на веки вечные.
Пригоршня сбросил рюкзак, метнулся к двери, присел, расставив пошире колени, ухватился за край и захрипел, пытаясь ее поднять. Панель заискрила сильнее. Пригоршня так напрягался, что казалось, и сам вот-вот заискрит. Пока поединок Пригоршня – дверь был не в нашу пользу.
Черт, рычаг бы какой-нибудь, хотя бы прут арматуры! Но под рукой ничего не было.
Никита взревел – дверь скользнула вверх, и в помещение хлынула влажная земля. Пригоршня стоял по колено в грязи и улыбался.
– Рано радуешься, – осадил его я. – Откапываться надо, обратного хода нет, мы тут попросту задохнемся.
С довольным видом Никита извлек из рюкзака складную саперную лопатку и принялся орудовать ею, освобождая дорогу. Земли все прибывало, а просвета видно не было. Вот ее уже по бедра, торчат из лаза ноги Пригоршни, а сколько еще копать – непонятно.
Произошел очередной обвал, и Пригоршня крикнул:
– Есть контакт! Ползи сюда! Тут такое… такооое! Ух!
Выдохнув с облегчением, я протолкнул в лаз рюкзаки, затем выполз сам. В глаза насыпалась земля, и, пока промывал их драгоценной водой из фляги, не осматривался. Наконец, я проморгался, огляделся и – даже дыхание перехватило!
Таких громадных деревьев я не видел ни разу: ну, не довелось мне пока что лицезреть секвойи. Стволы возносились в небо метров на сто – но не прямые, а узловатые, по-всякому изогнутые. Толстые ветви с продолговатыми, напоминающими иглы, листьями (одна сторона светлая, другая – почти черная) переплетались, образуя сплошную крышу. Корни выпирали арками. Подлеска не было, лишь на опушке выстроился ряд молодых деревьев размером с обычные тополя.
Под порывами ветра лес протяжно стонал и шевелился, как живой. Тянуло дымом – значит, источник возгорания где-то рядом. Лес вполне может пылать, например, молния попала в дерево, и начался пожар.
– Мы так направление потеряем! – воскликнул вдруг Никита. – Хотя… куда нам вообще теперь переться? В сторону источника дыма? Главное – зачем?
Положение было не сказать, чтобы обнадеживающее. Очередной снежный заряд обрушился на нас. Снег летел параллельно земле, порывы ветра толкали в спину… И меня осенило: все время, что мы здесь, ветер не менялся. Наверняка он будет заметен и в лесу – самые нижние ветви начинались метрах в десяти над землей, а росли деревья далеко друг от друга.
– Будем идти так, чтобы ветер в морду, – предложил я. – Все равно надо посмотреть, что горит. Маловероятно, но вдруг там поселение? Дорогу обратно будем помечать, мы всегда успеем вернуться в Черный город через телепорт.
– Так там же дверь заклинило.
– Починим. А нет – так в телепорте заночуем.
Немного помедлив, мы вошли в лес.
То, что снаружи выглядело хаосом, изнутри напоминало фентезийный колонный зал. Того и гляди, выйдут ушастые эльфы и, целясь из луков, препроводят к своей королеве, прекрасной и смертоносной, живущей в дупле царь-дерева.
Здесь было сумрачно, влажно и пахло пряностями (похоже, это был запах корицы). Кажется, аромат источали деревья. Неохватные стволы вблизи были шероховатыми: цепляясь за выступы коры, можно взобраться наверх.
Сверху свисали плети мохнатых, будто поросших мхом лиан, слегка шевелящихся под порывами ветра. Белая высокая трава стелилась, напоминая пряди ковыля.
Кроме скрипа и стона, лес не издавал звуков: то ли он был мертв, лишен обитателей, то ли здешние птицы на редкость молчаливы. То ли прав Никита, и мы просто попали в зиму.
– Ты представляешь, – шепотом спросил Никита, – какие тут грибы?
Дробовик висел у него через плечо, в руках Пригоршня держал винтовку. Я тоже вооружился: судя по размерам птицедраконов и этих деревьев, здешний животный и растительный мир страдал гигантизмом.
– Химик, – Пригоршня схватил меня за руку и кивнул влево. – Глянь-ка – там, по-моему, труп.
Я перевел взгляд на то место, куда он указывал: и правда, из-за огромного ствола торчали ноги. Точнее, берцовые кости с лоскутами кожи.
