Лерена, как и следовало ожидать, очнулась первой. Она всегда была ответственной и уравновешенной. Может, не столь искусной в магических упражнениях… хотя теперь это уже не имело значения. Зато императрица уверенно стояла на земле, обеими ногами. Юнара же, с упоением исследуя новые возможности Сефида, все еще витала в облаках – и не могла сосредоточиться.
Придя в себя, Лерена огляделась. Кроме нее и сестры, в живых остался в комнате один лишь Паймер. Верклофф все еще парил над полом, а Ганиморо и Нетаргер исчезли бесследно.
– Дядя?..
Старик вскинул голову и посмотрел на нее с каким-то странным выражением лица.
– Я думал, вы уже не вернетесь. Решил, что ушли навсегда…
Лерена улыбнулась.
– Милый дядя… Мы еще не закончили. Нужно кое-что сделать в Ривальде. Нельзя оставить в живых тамошних Кевлеренов. После всего, что произошло, это было бы крайне опасно. Они наверняка попытаются отомстить.
Паймер кивнул. Конечно, он и сам это знал.
– Вы сможете это сделать? Ты и Юнара? Сил у вас хватит?
Лерена нахмурилась.
– Мне грустно признаваться, но необходима еще одна жертва.
Паймер замер.
– Нет. Я не могу…
– Милый дядя. Бедный мой дядя… Это нужно сделать, иначе все пропало. Нужно для того, чтобы спасти семью, защитить Сефид… я должна остаться на троне одна. Ты знаешь: верховная власть не признает ни родства крови, ни добра со злом. Помоги мне.
– О племянница, не вынуждай меня!..
– Таков твой долг. – Лерена с видимым усилием подняла руку и указала на лежащие у ног Паймера клинки. – Возьми тот, что принадлежал Нетаргеру.
Рука упала, и сама Ленара обмякла, словно из нее неожиданно выжали все жизненные соки.
Паймер поднял клинок, подошел к племяннице и вложил оружие в ослабевшие руки. Потом встал за спиной Юнары, нежно отклонил ее голову назад, обнажив тонкую бледную шею, и закрыл глаза, чтобы не видеть, как императрица перережет сестре горло.
На уборку дворца ушло несколько дней. Большинство членов Комитета Безопасности после случившегося впали в состояние полной прострации. Но только не Крофт Харкер. Он сразу понял, что именно произошло и почему. Харкер знал: теперь Ривальд еще более уязвим, чем когда-либо раньше. Целый день после жестокого уничтожения Кевлеренов и всех их Избранных он ожидал, что правительница Хамилая нанесет повторный удар, а когда ничего не случилось, понял кое-что еще.
Учиненная Лереной бойня ослабила ее едва ли не так же, как и сам Ривальд. Принесенные жертвы оказались столь велики, что империи требуются на восстановление годы, если не десятилетия. Хотя, конечно, полной уверенности в этом у президента не было. Имея дело с Кевлеренами, об уверенности вообще говорить не приходилось. И все же сам он остался в живых, как примерно и половина членов Комитета Безопасности. Произошедшее было не прелюдией к вторжению – скорее наказанием. Избранных покарали за бунт против Кевлеренов, а Кевлеренов – за то, что они допустили этот мятеж.
Не раз и не два Крофт Харкер задавался вопросом: сколько же Кевлеренов и Избранных пережили нападение в самом Хамилае? Кое-что он рассчитывал выведать у имперского посланника. Мир изменился, и президент желал знать, до какой степени.
Одно было ясно: если Лерена не станет наносить новый удар по Ривальду, рано или поздно Хамилай оправится от потерь и станет сильнее – и намного опаснее, чем раньше.
Лерена позаботилась о том, чтобы Паймера отвезли в поместье, расположенное за пределами города. Вместе с ним туда же отправили всех Кевлеренов Омеральта, которые не пришли в себя после шока, вызванного потерей Избранных.
Собрав остальных членов семьи, императрица объяснила им случившееся – избегая подробностей, но дав понять, что отныне придется оставаться Кевлеренами, обходясь без Избранных. Обескураженные и запуганные, они согласились с ней, не задавая вопросов.
Себя Лерена удивила тем, что оправилась от потрясения гораздо быстрее, чем представлялось возможным. Впереди ее ждало много дел. Предстояло выработать законы, которые обеспечили бы уменьшение роли Акскевлеренов. Императрица еще не знала, как это отразится на способности Кевлеренов управлять Сефидом, однако ясно понимала, что допустить повторения ситуации, угрожающей власти и даже жизни ее близких, нельзя ни в коем случае.
