Ступеньки… крики…
Он пошевелился, приподнялся, с огромным трудом встал.
В глазах прояснилось. Кадберн увидел, что стоит у основания стены, и поднял голову. На фоне темнеющего неба пылал огненный сгусток, отдаленно напоминающий человеческую фигуру. Все звуки исчезли, и только воздух потрескивал от пронизывающего его жара.
– Мэддин… – хрипло прошептал Кадберн.
Стоявших у орудий моряков разбросало мощной ударной волной, но один из них успел прохрипеть:
– Заряды!..
В следующий момент стена раскололась, камни полетели во все стороны. Вверх ударил столб дыма. Кадберна снова сбило с ног, и он тяжело грохнулся на землю. Воздух с шумом вырвался из его груди, а уши заполнил звон эха оглушительного взрыва.
Квенион в страхе отступила. Лицо Намойи горело; кожа сползала с него, как полоски вощеной бумаги. Кричать он не мог, но девушка возопила за двоих и, поддавшись панике, бросилась сбивать пламя руками. Огонь моментально перекинулся на пальцы Избранной, и Квенион снова вскрикнула.
Растерянно оглянувшись, она увидела у кровати Намойи большую чашу с водой и метнулась к ней. У девушки уже горели ладони. Квенион сунула руки в чашу: и огонь погас. Недолго думая, она выплеснула содержимое сосуда в лицо Намойе. Клубы пара с шипением устремились к потолку. Принц упал с долгим протяжным стоном. Огонь погас. Чаша со следами крови на глиняных стенках полетела на кровать. Квенион склонилась над хозяином, обняла, но он оттолкнул ее.
Девушка не знала, что делать, а боль не давала сосредоточиться. Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, на ходу взводя курок огнестрела, ворвался охранник. Квенион отреагировала машинально, не думая: схватив чашу, она что было сил метнула ее в солдата. Глиняный снаряд попал тому в голову, и стражник рухнул, словно сраженный ударом секиры.
Квенион подбежала к нему. Солдат лежал неподвижно, но был ли он жив, она не знала. Лоб его пересекала кровоточащая глубокая рана.
– О нет, – в отчаянии простонала Квенион. – Что же я наделала!..
Она знала, что теперь их обоих просто убьют. Взгляд девушки упал на огнестрел.
Юнара и Нетаргер потягивали ароматное вино из высоких изящных бокалов, когда ощутили прикосновение Сефида.
Избранный подался назад, пролив вино на тунику, и даже у Юнары перехватило дыхание. Подавшая им вино и уже выходившая из комнаты Ганиморо закрыла на мгновение глаза, но герцогиня успела заметить мелькнувшее в них необычное выражение. Не удивление, нет – скорее печаль.
Значит, Лерена воспользовалась кем-то из своих личных Акскевлеренов. Но что же задумала сестра и для чего ей понадобилась такая сила?..
Оправившийся от изумления Нетаргер смахнул с туники красные капельки.
– Поздно, – пробормотал он, делая вид, что ничего особенного не случилось. – Уже впиталось.
– От тебя будет разить вином, как из бочки, – пошутила Юнара и попыталась улыбнуться, но не смогла.
Волна прошедшего через них Сефида дохнула кровью и злобой. Лерена явно употребляла магическую силу не во благо, и это встревожило герцогиню.
– Что вы об этом думаете, ваша светлость? – негромко спросил Нетаргер.
– Думаю, нас сейчас обо всем известят, – задумчиво ответила Юнара.
Ее слова тут же нашли подтверждение.
Уверенность не покидала ее до самого взрыва.
Повернувшись, Гэлис увидела, как над Цитаделью поднимаются густые клубы серого и черного дыма. Не зная, что случилось, она могла лишь предположить, что произошел взрыв одного из складов с боеприпасами. Ничто другое вызвать разрушения такой силы не могло. Холодные пальцы сжали сердце: Мэддин и Кадберн были там.
Около сотни вооруженных колонистов перестали глазеть на столб дыма и повернулись к стратегу.
«Решительный приказ. Уверенность. Вот чего они ждут от тебя, – подумала Гэлис. – Не притворяйся, будто знаешь, что происходит, но и не впадай в панику».
В репликах, которыми обменивались между собой колонисты, слышались растерянность и плохо скрываемый страх.
– Сколько вражеских лодок потоплено? – крикнула девушка.
Все снова посмотрели на нее.
– Три? – Гэлис намеренно уменьшила число.
– Нет, четыре, – ответил молодой колонист с выступающим кадыком.
