– А-а-а… – едва слышно простонал купец.
– Хосподи… Чай, живой покуда барин-то… – мужик снова перекрестился. – Ну-ка, давай, родимый, подмогну! – крестьянин ухватился за стул и попытался поставить его в нормальное положение. – Тяжёл ты, барин, однако. Ох, а кровищи-то скока! Били тебя, видать, нещадно…
Василий помотал головой, открыл глаза.
– Ты кто? – расцепил он запекшиеся губы.
– Дормидонт. Здешний я, помещика Астафьева мужик, – ответил крестьянин.
– Помоги мне, Дормидонт… Отплачу тебе опосля…
– Да как же не подмочь?! – бросился мужик развязывать Глызина. – Всё, барин, подымайся полегонечку…
Дормидонт взвалил купца на плечо, дотащил, кряхтя, до своей телеги и аккуратно уложил:
– Не боись, барин, быстренько домчу. До околоточного тута недалече…
– Не надо к околоточному… Свези меня поскорее в усадьбу баронессы фон Штейн…
Мужик почесал за ухом:
– Такось нету здеся, барин, такой усадьбы. Я, почитай, с малолетства тута живу, всех бар наперечёт знаю…
«Неужто меня разбойники так далеко завезли?» – удивился Глызин. Вслух же произнёс:
– В Измайлове она живёт… Усадьба на холме расположена, у реки Серебрянки.
– А-а-а… – протянул мужик. – Такось в той усадьбе, почитай, ужо три года баре не живут. Чаво ж ты там делать-то будешь, барин?
– Теперь там живёт баронесса… Знакомая моя…
– А-а-а… Такось это, барин, три версты в сторону, – предупредил Дормидонт. – Ты, болезный, прикройся на всякий случай рогожей, а то, не ровён час, простудисси. Ветер ужо нонче больно сильный…
Дормидонт забрался в телегу и осадил старую лошадёнку кнутом:
– Пшла, родимая!
Телега, противно скрипнув, тронулась с места и покатилась по весенней распутице к усадьбе баронессы фон Штейн.
* * *
Василий прикрылся рогожкой, его бил озноб.
«Всё это дело рук подлой Анастасии, – сверлила голову навязчивая мысль. – Это она, змеюка подколодная, решила от меня таким способом избавиться. И ведь как ловко они с Ильёй всё продумали! Братец-то мой всеми тонкостями бухгалтерии владеет, сведущ и в цифрах, и в доверенностях. Опять же подпись мою легко подделать может… Главное, мне сейчас их, голубков, не спугнуть! Думают теперь, небось, что ихний разбойник мне дубинкой голову проломил? А вот не тут-то было, господа душегубы! Живой я! Назло вам! Ох, дайте сроку, нарушу я вашу идиллию!.. На каторгу оба пойдёте! А я на своей красавице Матильдушке женюсь…»
Василий с трудом приподнял голову и огляделся – места вокруг были уже знакомые.
– Слава Богу! Недолго ещё осталось трястись, – вздохнул он с облегчением.
Дормидонт остановил телегу прямо у ворот усадьбы. Они оказались закрыты.
– Хозяева! Отпирай ворота! Гости к вам!
Из привратницкой выглянул человек.
– Чего орёшь, мужик, покой барский нарушаешь?
Из телеги высунулась окровавленная голова купца:
– Умоляю… Сообщите обо мне баронессе… Скажите, что…
Привратник, признав в говорящей голове любовника хозяйки, не на шутку испугался и, не дослушав, со всех ног бросился в дом.
Не прошло и пяти минут, как у ворот появилась Матильда, закутанная в белую вязаную шаль.
– Василий?! – в ужасе воскликнула она, увидев любовника.
– Матильдушка… – простонал купец, воздев к ней руки.
– Что случилось, Василий? На тебя напали? На тебе живого места нет! – причитала Матильда.
– Чудом только жив остался, душа моя…
– Я прикажу отнести тебя в дом и немедленно пошлю за доктором!
…Баронесса приказала приготовить ванную, а потом сама обработала раны Василия раствором марганцовки, которую на всякий случай всегда держала под рукой.
– Бедный, как же тебе досталось! – приговаривала беспрестанно Матильда, прижигая раны Василия. – Бог мой, а это что?! – откинула она со лба любовника влажные волосы. – Это же клеймо!
– Оно самое и есть. Теперь до самой смерти буду ходить как бык клеймёный.
Матильда прижгла марганцовкой и клеймо. Василий издал протяжный вой.
– Голова болит, прямо в затылок отдаёт, – обхватил он голову руками.
– Позволь, я посмотрю!.. Так у тебя на затылке, Василий, огромная шишка! – в очередной раз в ужасе воскликнула баронесса.
– Слава Богу, хоть башка цела. Шишка что? Поболит да пройдёт…
– Расскажи мне, как всё произошло, – попросила Матильда.
