Илья, наконец, понял, что со статьёй в газете он явно погорячился.
– Ты права: всё складывается крайне неудачно для нас. Капитал так и остался совместным с братом, значит, и уехать в Италию, как ты мечтала, мы тоже не сможем.
– Увы… – купчиха снова жалостливо всхлипнула, однако тут же горячо зашептала: – Илюшенька, но мы же можем сделать то, что хотели?! Помнишь наш давешний разговор?..
Илья растерялся: его неожиданно охватил страх.
– Помню…
– Так что тебя удерживает? Теперь самое время! – настаивала Анастасия.
– Да, но… В общем, надобно всё тщательно продумать, – едва слышно ответил Илья.
– Вот и займись этим, – напутственно изрекла купчиха.
Марк Иосифович Аксельрод – известный на всю Москву ювелир, владелец модного ювелирного салона на Якиманской набережной, – наслаждался утренним кофе. Ювелир держал в левой руке изящную фарфоровую чашечку, периодически прихлёбывая из неё мелкими глоточками.
– Прелестно! Прелестно! – без устали нахваливал он ароматный напиток. – Фенечка, наконец-то ты освоила приготовление сего напитка в совершенстве!
– Спасибо, сударь, – слегка поклонилась Фенечка. – Я рада, что вам понравилось.
– Не то слово!
– Вот свежие газеты, – Фенечка положила на кофейный столик стопку газет: хозяин имел привычку изучать за утренним кофе прессу.
– Благодарствую. Так-так, посмотрим, что пишут… – Ювелир пролистал «Московский вестник» и вздохнул: – Всё одно и то же…
Аналогичная участь постигла ещё несколько газет подобной тематики.
– Ну, ничего, чтоб развеяться! – громко возмутился Аксельрод.
– Вот, сударь, взгляните, – горничная протянула ювелиру газету «Тайны Москвы». – Может, здесь вас что-нибудь развлечёт?
Ювелир осуждающе взглянул на Фенечку:
– В бульварной прессе? Опять про какого-нибудь очередного душегуба начитаешься, а после из дома выходить не захочется…
– Да нет же, Марк Иосифович! – возразила бойкая Фенечка, пользующаяся особенною барской благосклонностью. – Мне сегодня дворецкий читал. Там так увлекательно написано про бриллиант одной французской маркизы! Вот только имя её я запамятовала… Пом… Пам…
Ювелир наморщил лоб:
– Ну, кроме маркизы Помпадур мне что-то тоже более никто на память не приходит.
– Да, да! Точно, Помпадур! – воскликнула радостно горничная.
– М-да… Ну, ладно, давай сюда. Так и быть, почитаю…
Ювелир взял газету и углубился в содержание статьи «Бриллиант маркизы Помпадур». По мере чтения выражение недоверия на лице Марка Иосифовича сменилось на крайнее удивление.
– Бог мой! Какая бестактность – публиковать пикантные подробности из жизни добропорядочных людей! – возмутился ювелир. – Теперь каждый московский вор будет знать, что купец Глызин владеет редким камнем! Даже адрес купца не посовестились указать! Возмутительно! Кстати… – Марк Иосифович задумался. – Розовый бриллиант в форме розы? Огранка редчайшая… Где-то я уже встречал нечто подобное. Сейчас, сейчас, вспомню…
Марк Иосифович отставил чашечку с недопитым кофе и удалился в кабинет, где открыл книжный шкаф, в коем хранил многочисленные ювелирные каталоги и прочую профессиональную литературу. Взяв с полки одну из книг, ювелир заглянул в оглавление.
– Вот, нашёл! «Огранка розой», страница сто тридцать вторая…
Марк Иосифович несколько раз перечитал характеристики розового бриллианта с вышеуказанной огранкой.
– Помилуйте, господа журналисты! – не удержался ювелир от восклицания. – Но причём здесь маркиза Помпадур? Это же бриллиант «Роза Версаля», который в своё время Людовик XIV подарил Луизе де Лавальер!
От столь ошеломляющего открытия у Аксельрода перехватило дух. Он машинально поставил книгу на место и притворил дверцу шкафа.
– Не может быть… – бормотал вполголоса потрясённый ювелир. – Стоимость «Розы Версаля» поистине баснословна! И вряд ли этот хорунжий, а ныне купец второй гильдии, Глызин понимает, чем владеет. Если моё предположение верно, то мне, пожалуй, следует поторопиться! Дабы не опередили конкуренты…
* * *
Добравшись до Пречистенки, Марк Иосифович тотчас обратил внимание на необычайное оживление, царившее возле дома купца Глызина. Барышни, студенты, мещанки и разные другие господа неопределённого рода занятий, сбившись небольшими группами, что-то живо обсуждали, потрясая друг перед другом газетами.
