Ростов. Лабиринт - страница 31

— Какой смысл спасать девушку, если собираешься ее тут же угробить?

— Не понял? А-а-а-а... — Макар сообразил, что она шутит, сбавил скорость и наконец-то сумел выдавить из себя улыбку. — Извини. И вообще, Кать, знаешь что...

— И вообще знаешь что...

Они произнесли это хором. Замолчали, дожидаясь, когда другой закончит фразу. И снова одновременно начали говорить.

— Давай сначала ты.

— Хорошо, — Макар кивнул. — Кать. Если ты не спешишь и если... ну, если тебя рядом со мной после всего не тошнит, то давай просто покатаемся, а? Не возражаешь?

— Нет, не тошнит. Не спешу.

«Что ты творишь? Что? Где твоя гордость? Где совесть? Разум где? Это же твой враг и враг твоей семьи. К тому же ты почти невеста! Одумайся!» — Здравый смысл попробовал вернуть Карину Ангурян в реальность, упрекая в предательстве, ругая за глупость и пугая последствиями, но что может какой-то здравый смысл против юной девушки, сидящей на переднем сиденье желтого «Рэнглера» рядом с самым красивым на Ростове парнем, который только что ее поцеловал?

* * *

Вечер. Какой короткий, какой теплый, какой удивительный в Ростове вечер. Пешеходы осторожны. Автомобилисты дружелюбны. Менты предусмотрительны. Не Ростов-папа, а какая-то Ницца века эдак девятнадцатого. А все оттого, что совсем рядом — если захотеть, можно «случайно» коснуться локтем — Катя, Катька, Катюха, Катерина... о которой ты еще утром ничего не знал и без которой тебе, похоже, уже не обойтись.

— ...ну, я говорю, чтобы он отстал — «Цыба... зачем байк? Мне нужен желтый джип, чтобы можно было отлифтовать и навесить люстру»! И Цыба в этот же день лезет в сеть и реально находит там убитый «Рэнглер», и я понимаю, что если откажусь, то Цыба сожрет мне мозг своим нытьем.

— Вы чокнутые!

— Вообще-то он такой. Чудной. Я вас познакомлю. — Макар рассмеялся и протянул девушке треугольный сэндвич — последний из пакета.

«В Москве — девять вечера», — булькнули динамики.

— Сколько? — Карина вздрогнула. Вытянула из сумочки мобильник с отключенным звуком. — О господи! Отец звонил... Три раза. Я же думала, что еще семи нет.

— Торопишься? Уже? — заволновался Макар, увидев, как побледнела Карина. — А если еще полчаса? Или поедем медленно? Очень медленно. Ты же обещала мне про свой строительный рассказать...

— Про что? А да... Ну давай как-нибудь потом? Побыстрее, если можно.

— Как скажешь! — Макар повернул в замке ключ, и «Рэнглер» тронулся с парковки на набережной. — Но мне правда жаль. Может, еще по кофе? Это же совсем недолго.

— Нет. Пожалуйста. Мы... мы лучше завтра встретимся. Или послезавтра.

Он вел машину быстро, умело. Что-то рассказывал, кажется, спрашивал о чем-то, но она уже не слушала. Отвечала невпопад. Сжимала в кулаке телефон и с ужасом ждала, что он каждую секунду может зазвонить, и ей придется ответить, потому что она не вернулась вовремя, а значит, весь дом уже на ушах. Пьет валерьянку мать, ходит из угла в угол отец, дед стоит в дверях, вертит в пальцах трубку и укоризненно качает головой. Роберт надевает куртку, готовый в любую секунду выйти на ее поиски. Карина Ангурян не имеет права нарушать правила. Это выдуманная Катя все может. И кататься по городу на желтом джипе, сперва на пассажирском сиденье, а потом и за рулем. И жевать вчерашние сэндвичи с сыром, запивая теплой колой. И смеяться нелепым шуткам. И шутить самой. И ругаться, когда не получается разворачиваться задом. И даже не отдергивать ладонь, когда ее касаются чужие пальцы. Катя — она такая. Смелая. Дерзкая. Свободная. Вот только закончилась Катя. И даже туфельки нет хрустальной, чтобы оставить принцу на долгую память. Сейчас она выйдет у чужого дома, даст ему несуществующий номер мобильника, наврет еще немного поверх прежней горы вранья. И скроется за дверью чужого подъезда, чтобы там переждать, пока он уедет, а дальше бежать через дворы домой.

А дома мать, отец, брат, дед, укоризненно качающий головой. Семейные тайны, скандалы, лабиринт, Пахак и ее «блестящее» будущее, в котором места для сэндвичей с сыром просто нет.

— Приехали. Слушай, а может, покружим тут еще минут пять?