Старый Торос мазнул взглядом по трибунам. Заметив Шороховых, еле заметно кивнул. Сергей Александрович ответил таким же сдержанным кивком и толкнул сына кулаком в бок. Макар, сглотнув подкатившую к горлу ярость, старательно нагнул голову и едва не взвился, наткнувшись на высокомерный прищур Роберта.
— Вот собака! — взвился Макар, увидев, как многозначительно Бобр трет шею, глядя прямо в глаза врагу. — Па. Армяшек пора кончать.
«Внимание, лошади в боксах!» — рявкнули динамики.
— Не сейчас.
Отец побледнел, нагнулся вперед. А когда лошади вырвались на дорожку, вскочил и, схватившись руками за голову, принялся подпрыгивать, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Галстук сбился набок, манжет рубашки расстегнулся, дорогая запонка упала на бетонный пол. Макар подобрал запонку и осторожно положил ее в карман отцовского пиджака.
«Впереди кучно. Вперед ушел Артсиви. Замыкает скачку Багет».
— Привет. Я так понимаю, Серегу лучше сейчас не трогать, — подошел сзади Цыбин Иван Иванович — родной Макаров дядька по матери, отцовский названный брат, первый зам и самый надежный соратник.
— Ага. А чего Цыба... Чего Игорь не пришел? — Макар удивленно огляделся в поисках друга.
— Давит на массу. Не добудился с утра жиртреста, — хохотнул Иван Иванович. — Где таскались вчера, черти?
— Да так. Гуляли.
— Ничего себе гуляли. У Гошки треть морды опухла.
— Ого! Ну, проведаю вечером. Скажи тете Оле, пусть пирожков напечет.
— Не до пирожков сейчас. Но ты забегай.
Иван Иванович втиснулся на свободное место. Любитель лошадей, в молодости бывший жокей — это он сосватал Шорохову коня. Своих скакунов Цыбин не держал, тотализатор не жаловал, но азартнее его болельщика не было. Не пропускал ни одного забега, звал конюхов по имени-отчеству и мог на спор перечислить всех чемпионов за последние пятьдесят лет. Но сегодня Иван Иванович, кажется, был взволнован вовсе не скачками. Он даже не смотрел на дорожку, сидел, уставившись тяжелым взглядом себе под ноги и жуя кончик густого уса.
«Участники входят в правый поворот. Вперед вырывается пятый номер — Киргиз. Вторым — Артсиви. Третьим — Вереск. Сразу за ним — Багет».
— Багет! Багет! Давай, милы-ы-ый мой!— не выдержал Шорохов-старший и все-таки завопил, затопал ногами и даже не заметил, как двинул локтем какую-то мадам, разряженную не по погоде в норковый палантин.
Макар засмеялся: он любил, когда отец был такой — по-мальчишески дурной и веселый. Вскочил, сунул в рот два пальца, засвистел громко и заливисто. И почувствовал, как отец одобрительно касается своим плечом его плеча. Шороховы... Макар и Сергей Шороховы — всем бандам банда! И никаким Ангурянам с ними не справиться. Ни за что.
— Дава-а-ай! Дави на газ! Жми, рыжий! Жги! Шевели поршнями!
— Багет! Ба-гет! Ба-а-а-ге-е-ет!
«Пятьсот метров пройдено за тридцать четыре секунды».
«Багет вторым».
«Первым Артсиви».
«Багет обходит Артсиви».
Цыбин все так же сидел, разглядывая что-то у себя под носом, и, казалось, даже не слышал, как ревет ипподром. Как крики радости от близкого успеха сменяются стонами отчаяния и снова переходят в неудержимый восторг. Как дрожат трибуны, не то от топота тысяч ног, не то от самой атмосферы азарта и ожидания победы... или поражения.
— Не слыхал? Отец с утра в мэрии был?
Макар сообразил, что дядька уже секунд пять дергает его за штанину, пытаясь обратить на себя внимание. Надо же! Он и вправду увлекся скачкой. Конечно, это не стритрейсинг по ночному городу, но тоже бодрит!
— Что? Где? Когда?
— В мэрии. С утра. Насчет стекольного.
— Понятия не имею, но вообще вряд ли. — Макар пожал плечами и тут же забыл обо всем, разглядев, как знакомая морда с белой «редиской» на лбу сровнялась с караковым Артсиви, а потом и обошла его. И еще! И еще! И на полкорпуса... На корпус!
— Баге-е-е-е-ет!
Взревели трибуны. Вряд ли от радости — ставили-то в основном на фаворита. А вот Шорохов-старший, наоборот, вдруг замолчал. Словно понял, что может теперь даже шепотом спугнуть удачу.
«Первым — Багет».
— Ангуряны опять мутят.
— Дядь Вань, не слышу я... Что? Громче!
— Ангуряны, говорю, прут из всех щелей, а батя твой булки мнет! — Иван Иванович привстав, прокричал это прямо Макару на ухо, понимая, что до старшего Шорохова ему не достучаться — как ни старайся. — На прошлой неделе мукомолку увели, сейчас на стекольный нацелились. Про метро молчу.
