Три другие:
1) шли в подводном положении с раскрытыми люками в переборках и не успели их задраить после начала поступления воды в прочный корпус, возможных причин чему множество (но хотя и расходятся сплетни о том, что на многих лодках не принято задраивать межотсечные люки, но нам самим и знакомым подводникам видеть подобного не приходилось, поэтому сию версию мы исключаем);
2) на лодке был существенный некомплект личного состава, поэтому в некоторых отсеках в момент начала аварии могло не быть вахтенных, и загерметизировать эти отсеки было просто некому (но поскольку выдвижные устройства на затонувшем “Курске” подняты, то при всплытии на перископную глубину такого положения на борту быть не могло: ‹переборочные двери должны были быть задраены перед началом манёвра всплытия на перископную глубину›);
3) продольное столкновение с иностранной подводной лодкой (как то было показано по телевидению в компьютерном моделировании), в результате которого удар иностранной лодки
[121] пришёлся по верхней части корпуса “Курска”. При этом иностранная лодка своим доковым килем и баллером
[122] нижнего вертикального руля, вспоров лёгкий корпус, нарушила на всей длине прочного корпуса “Курска” герметичность вводов в него всевозможных кабелей, трубопроводов, приводов устройств и т.п. оборудования, размещённого в пространстве между прочным и лёгким корпусами двухкорпусных подводных лодок, к какому архитектурно-конструктивному типу принадлежит Пр. 949А. Но в эту версию не укладывается наличие пробоины с вогнутыми вовнутрь краями размерами более 1,4 ґ 2 метра (тем более с оплавленными краями, как о том сообщает газета “Московские ведомости”): при продольном столкновении должны быть повреждения иного характера (вмятины, в пределах которых возможны щелевидные разрывы обшивки и трещины; вмятины могут быть большими по площади и глубокими, но это всё же вмятины, а не пробоины), а из района столкновения вторая лодка, скорее всего, уползала бы в надводном положении, немедленно осуществив аварийное всплытие для того, чтобы не затонуть рядом с “Курском” вследствие получения аналогичных по характеру (но возможно меньших масштабов и более удачно локализованных) повреждений своего прочного корпуса.
Все остальные версии не могут объяснить затопления всех отсеков прочного корпуса ‹на лодке, в проекте которой нет грубых ошибок и отступлений от Требований ВМФ, построенной без существенных дефектов и поддерживаемой в технически исправном состоянии во время эксплуатации›.
Обратимся к рис. 7.
Рис. 7. АПЛ Пр. 949А в разрезе по продольной плоскости симметрии по публикации в еженедельнике “Аргументы и факты” № 34/2000 г. Максимальная длина изображенного объекта в натуре составляет 155 метров. Пропорции в публикации “АиФ” сохранены близкими к истинным. Но нумерация отсеков не соответствует отечественной кораблестроительной традиции, а общее расположение отличается от представленного на рис. 5 и рис. 6. Эти искажения, скорее всего, сделаны в целях дезинформации, прежде всего, отечественной досужей публики.
При взрыве даже всех (естественно, неядерных) торпед (самая большая трудность в этой версии, придумать причину взрыва) и аккумуляторных батарей, размещённых в торпедном отсеке, шестая по счёту (а согласно рис. 5 - девятая по счёту; согласно рис. 6 - восьмая по счёту) от эпицентра носовая переборка 9-го отсека, находящаяся примерно в 80 метрах от эпицентра такого взрыва, обязаны были уцелеть и сохранить герметичность
[123]. Вследствие того, что взрывчатка в первом отсеке находилась в торпедах, а не была размазана в нём по внутренней поверхности прочного корпуса, первый отсек не мог сыграть роль генератора кумулятивной струи, направленной в корму и прожигающей всё на пути своего распространения. 9-й отсек должен был оставаться сухим при всех разрушениях в носовой части‹, будь они получены› как в результате внутренних взрывов, так и в результате столкновений с надводными кораблями, ударов о грунт из-за ошибок управления и т.п. Однако если был не только наружный взрыв в районе носовой оконечности, оставивший пробоину размером 2 ґ 3 метра