Сочиняя текст Ореховецкого договора, новгородцы "проскочили" ту самую развилку и ушли на север, затем вспомнили о побережье Ботнии и оговорили свои права на него. Но перевод на латинский язык позволял трактовать это двояко.
Несколько похожая ситуация сложилась и вокруг реки Сестры. В русском тексте — "Сестрея", в латинском — "Seestaer", т. е. "Сеерстар" (или "Сиерстар"). Однако, помимо основного русла реки Сестры, которую корелы называли Сиестарйоки, существуют ее приток — Сиесйоки, вытекающий из озера Сиесярви, ныне ручей под названием Брат и озеро Люблинское. Наличие двух похожих названий вызвало многочисленные пограничные споры между жителями Шведской Корелии и жителями новгородских земель сразу после подписания Ореховецкого договора. Эта гидронимическая особенность была известна только местным крестьянам, которые стремились захватить друг у друга лучшие и более плодородные земли, находящиеся в этом междуречье. Подобные пограничные споры часто приводили к тому, что в дело вмешивались войска, и начинался очередной военный конфликт[62].
Текст договора был составлен на русском языке. С него была сделана копия на латинском, которая была передана русской стороне, соответственно подписи стояли только на русскоязычном оригинале, который отправился в Швецию. Немудрено, что текст договора со временем исчез, а русская сторона продолжала настаивать на своих правах, главным образом, в северной части Ботнического залива. Латинский подлинник хранился в Новгороде до 1536 г. и был привезен в Москву в 1537 г., где сгорел при пожаре в Кремле в 1626 г. По другим сведениям, он пропал еще до "великого пожара" в Стокгольме в 1697 г. Однако, в глазах шведов, только латинский текст мог носить официальный характер как международно-правовой документ. И копии документа сохранились, как на латинском, так на русском и шведском языках. Причем копия русскоязычного документа была снята еще в 1666 г. подьячим Посольского приказа Григорием Котошихиным (Селицким).
Лишь в 70-х годах XIX столетия русский текст договор был обнаружен в Стокгольме шведским ученым Рюдбергом, который указал на особую отметку на нем: "Старая порубежная грамота, которой не должно показывать!"[63] Это еще одно подтверждение, что и шведам было что скрывать! Договором граница определялась до самой Норвегией, с которой тремя годами спустя, (от имени того же Магнуса II Шведского, только здесь он представлялся Магнусом VI Норвежским, ибо был избран и на этот престол) был также заключен договор и восстановлен древний рубеж, доходящий до самого Северного Ледовитого океана на 69–70′ северной широты. Этот мирный договор завершал, так называемую западными историками, Карельскую войну, длившуюся 30 лет[64]. Постановления его служили основанием всех последующих договоров: в 1339 и 1350 гг. он был подтвержден; на него ссылались при заключении новых соглашений в 1377, 1510, 1537, 1557 и 1563 годах[65].
Хотя, сам по себе Ореховецкий договор, точнее сказать, мир, им провозглашенный, долго не просуществовал[66]. В 1337 году шведы снова вторглись в новгородские земли[67], снова последовали два года войны, причем новгородцы опять их выбили, опустошили в ответ вновь приобретенные шведами земли и потребовали подтверждения прежнего мира, что и было сделано в 1339 году в Линде (Швеция), где посланники Новгорода нашли короля Магнуса[68]. При этом новгородцы требовали вернуть всех корелов, захваченных в плен. Магнус не согласился, ссылаясь, что все они уже приняли католическую веру. При этом король видел причины всех конфликтов именно в них: "Корелы бывают обыкновенно виною вражды между нами; и так возьмем строгие меры для отвращения сего зла: впредь казните без милости наших беглецов, а мы будем казнить ваших, чтобы они своими злобными наветами не мешали нам жить в согласии"[69]. Магнус, конечно лукавил, но определенная доля истины в его словах присутствовала, и новгородцы это знали — военный конфликт начался с мятежа воеводы крепости Корела — некоего Валлитту, связавшегося с Выборгом и призвавшего шведов себе на помощь