Россия на пороге Нового времени - страница 14
Наконец, последним памятником официального летописания, составленным при жизни Василия III, был Московский свод 1533 г. (основа Воскресенской, Львовской, Никоновской летописей). Воскресенская летопись сохранилась в нескольких редакциях[149]. Как установила С. А. Левина, первая из них относится к августу 1533 г.[150] В основу ее был положен свод 1526 г. В свою очередь Воскресенская летопись (или, точнее, свод 1533 г.) была использована составителем Львовской летописи, а в поздней редакции (1541 г.) и составителями Никоновской летописи.
Львовская летопись, по А. А. Шахматову, в первоначальной редакции доходила до 1533 г., а позднее была дополнена Летописцем начала царства, продолженным до 1560 г.[151] Московский летописный свод 1533 г. (Воскресенская летопись) в ней соединен был с отдельными сведениями, взятыми из Новгородского свода 1539 г.
Примыкает к традиции официального летописания так называемый Постниковский летописец (ЦГАДА, Оболенского, № 42), составленный около 1547 г., по предположению М. Н. Тихомирова, дьяком Постником Губиным[152]. Рассказ о времени правления Василия III близок к Софийской II летописи и частично к Воскресенской. Впрочем, этот вопрос Заслуживает специального изучения. Из оригинальных сведений летописца можно отметить рассказ о пострижении Соломонии Сабуровой, о Коломенском походе 1522 г. и некоторые другие.
Официальное московское летописание велось систематически на протяжении всей первой трети XVI в. Его составители, очевидно, связаны были как с митрополичьей, так и с великокняжеской канцелярией[153]. В литературе уже отмечалось стремление летописцев этой поры к документализации изложения[154]. В летопись включаются материалы разрядных книг и посольских дел. Вместе с тем и в разрядные книги вносятся записи летописного характера. Так, например, под 1533 г.: «Того ж лета родися великому князю Василию Ивановичи) всеа Русии другой сын, князь Юрьи Васильевич, а от великие княгини Елены». Под 1506 г.: «Тово же году царь казанъской Магмед Амин царь побил в Козани всех московских людей торговых». Под 1512/13 г.: «Прииде весть к великому князю Василию Ивановичю, что Жигимонт, король Польский, ссылаетца с крымским царем Мин-Гиреем. И князь великий Василей Иванович, не терпя неправды Жигимонта короля и многих ево неисправлении к себе, сложил к нему кресное целованье»[155].
Лицом, близким к митрополичьему двору, был составитель обнаруженного М. Н. Тихомировым Владимирского летописца (ГИМ, Синод. № 793)[156]. Сведения его обрываются на 1523 г. и записаны, очевидно, около этого времени. Все они за XVI в. носят оригинальный характер. Многие из них посвящены каменному церковному строительству в Москве и представляют большой интерес для историков русского зодчества.
Совершенно недостаточно изучены судьбы русского Хронографа в XVI в.[157] По А. А. Шахматову, существовали кроме редакции 1512 г. еще редакции Хронографа, составленные в 1508, 1520 и 1533 гг.[158] Однако эти наблюдения не могут считаться доказанными, ибо они основывались только на предварительных соображениях по истории русского летописания XVI в. Во всяком случае сейчас можно сказать с уверенностью, что продолжение Хронографа до 1533 г. близко к Софийской II летописи, а до 1508 г. имеет черты списка Царского Софийской I летописи. Скорее всего при составлении записей Хронографа использовано было официальное московское летописание.
Официальное летописание широко (Воскресенская летопись) привлекалось и в начале 60-х годов XVI в. для составления Степенной книги. Великому княжению Василия III посвящена 16-я «степень» книги, состоящая из 25 глав[159]. В текст включен ряд самостоятельных произведений, в том числе Повесть о нашествии Мухаммед-Гирея 1521 г.[160]., Похвала Василию III, написанная в связи с рождением наследника престола, Житие Даниила Переяславского. Рассказ книги изобилует «чудесами» и другими атрибутами церковной литературы.
Еще не в полной мере выяснен состав довольно позднего памятника, изданного в 1790 и 1820 гг. под названием «Русский временник» [161]
