Возьмем другого великого человека, Спайкмена, который писал, что, с точки зрения Соединенных Штатов, опасность должна представлять не хартлендовская Россия — по крайней мере постольку, поскольку она не прорывается в океанское прибрежье Евразии, — наибольшую опасность должны представлять центры силы, вырастающие по прибрежной кайме, поскольку их союз способен окружить Соединенные Штаты с разных сторон и заблокировать их на карте земного шара. Бжезинский предлагал выращивать именно такие центры силы, и он думал, что они окажутся навек благодарными Соединенным Штатам. Совершенно очевидно, что модель Бжезинского — абсурд с точки зрения классической геополитики.
Реально американская администрация пошла по иному пути. Она сочетает утверждение своей позиции вдоль полосы Великого Лимитрофа с давлением на приокеанские центры силы со стороны океана.
Они реализуют схему Маккиндера. Маккиндер писал от имени Англии. Англия всегда имела крепкие позиции в приморье, но у нее не было сильных позиций в Хартленде. Попытки продвинуться на Хиву или Бухару заканчивались обычно тем, что английских эмиссаров сажали на колья. Англия никогда не была хозяйкой этой области. Поэтому, когда Маккиндер писал, что владыками мира будут те, кто сможет сочетать контроль над Хартлендом с сильными позициями на океане, для него это не было программой английской политики, это было предупреждением: "Бойтесь России!" Для Соединенных Штатов сейчас это становится фактически программой. Они сочетают сильные позиции на океане с развертыванием своих центров влияния в полосе Великого Лимитрофа, вклинивающихся в мягкое подбрюшье России и тылы Индии, Китая, Ирана, охватывающие классический Хартленд. Они получают возможность, особенно благодаря своим центрально-азиатским базам, давить на эти центры силы сразу с двух сторон. Они имеют возможность давить на Иран и Ближний Восток со стороны океана и со стороны Прикаспийского региона. Они получают возможность давить на Китай со стороны океана и со стороны Синцзяна и Тибета. Они получают возможность давить на Индию со стороны океана и со стороны Кашмира. Пространство Великого Лимитрофа становится важнейшим ключом к новому мировому порядку, его важнейшей конструкцией.
В настоящее время Кавказ становится фокусом американской политики. Почему именно Кавказ? Да потому, что в этой системе Кавказ обеспечивает четкую стыковку между Восточной Европой — "Новой Европой" — и Центральной Азией, т. е. классическим Хартлендом. К 1918 г., когда Россия рухнула и осталась только "геополитическая щебенка", Маккиндер бросил слова о том, что тот, кто контролирует Восточную Европу, контролирует Хартленд, а кто контролирует Хартленд — получает ключ к мировому господству. Наши дураки пытаются истолковать это в том смысле, что сама Россия, контролируя Восточную Европу, может определять мировой порядок. Они забывают, что Маккиндер применял это к ситуации, когда не было России. В то время можно было рассматривать Россию как часть Хартленда, можно было говорить: кто контролирует Восточную Европу, тот получает путь на эти равнины.
— То есть контролирует Польшу?
— Польшу, Чехословакию. Может быть, он думал об Украине. Но то, что мы увидели в 90-х гг., было беспрецедентным с точки зрения прежних мировых моделей. Сохранилось достаточно плотное территориальное государство Россия, и вокруг него сложился пояс, приобретающий уникальное значение в судьбах будущего мира. Сегодня формула Маккиндера звучала бы совсем иначе. Кто контролирует Восточную Европу, тот имеет выход на Кавказ, кто контролирует Кавказ, имеет шансы продвинуться в Центральную Азию, а кто контролирует все эти территории, тот имеет шанс контролировать все приокеанские центры силы, в том числе и Россию как державу Северного Ледовитого океана со стороны ее урало-сибирского подбрюшья.
— А почему возникает Великий Лимитроф? Ведь не желание же Соединенных Штатов тому причиной?
— Великий Лимитроф имеет под собой громадную геокультурную подоплеку. Это пояс периферийных народов всех больших евразийских цивилизаций. Великий Лимитроф — это большое сообщество межцивилизационных народов. У них под боком поднимались громадные цивилизации. Эти цивилизации теснили окружающие народы, сталкивались с ними как варварами. И когда в дополнение к приокеанским цивилизациям поднялась и матушка-Россия, тогда под давлением с двух сторон и возник этот замечательный пояс. Впечатление такое, что сейчас это пространство определенные люди пытаются организовать как пространство общей судьбы, завязанной на Евроатлантику и противопоставленной силам, непосредственно на этот пояс выходящим.
