С китайской стороны во главе делегации был заместитель министра иностранных дел Цзэн Юнцюань. Он держался сугубо официально. О нем даже трудно что-либо сказать. Гораздо более активен, подвижен и даже вертляв, но при этом умен и хитер был заместитель главы делегации все тот же Юй Чжань. Он был старым специалистом по России и Советскому Союзу. Очевидно, что именно от Юй Чжаня и таких же, как он, русофобов, других членов китайской делегации, следовало постоянно ожидать все новых и новых подвохов в ходе переговоров.
Первая встреча советской и китайской правительственных делегаций состоялась 25 февраля 1964 г. в гостинице «Пекин». При этом советская сторона считала, что начались консультации по вопросу о прохождении линии границы между СССР и КНР на отдельных ее участках. Глава китайской делегации, со своей стороны, заявил, что взяли старт консультации по вопросу о границе. Так каждая из сторон сохранила лицо. Практическим встречам такое дипломатическое расхождение в определении предмета переговоров не мешало. Очевидно, это присуще многим нашим дипломатическим контактам с КНР. Первая встреча ограничилась, вполне естественно, лишь официальным знакомством двух делегаций. Они обменялись соответствующими полномочиями, и каждая из сторон представила полный состав делегации.
Первое пленарное заседание состоялось 26 февраля 1964 г. С этого момента все встречи проходили в здании бывшего посольства Великобритании в Пекине на улице Дунцзяоминьсян. В своем первом выступлении глава китайской делегации сказал, в частности, что «все договоры, касающиеся нынешней китайско-советской границы, являются неравноправными». И все же, так сказать, идя на уступку, китайская сторона «согласна на основе этих договоров определить прохождение всей границы… урегулировать все вопросы, существующие на обоих участках границы» (имелись в виду следующие два участка советско-китайской границы, собственно говоря, две ее части западная и восточная: западный участок границы от западного стыка границ СССР, КНР и Афганистана в районе Памира до стыка границ СССР, КНР и МНР; западный участок границы был по преимуществу сухопутным; восточный участок границы от западного его стыка границ СССР, КНР и МНР и до восточного стыка границ СССР, КНР и КНДР; восточный участок границы был по преимуществу речным).
В ответ П. И. Зырянов сказал, что мы уполномочены выработать согласованные рекомендации по вопросам, касающимся уточнения прохождения линии советско-китайской государственной границы на отдельных ее участках на основе действующих договоров и соглашений, исходя из исторически сложившейся линии границы, фактически существующей и охраняемой в настоящее время. Он также отметил, что наша сторона не согласна с утверждением китайской делегации о неравноправном характере договоров, устанавливающих советско-китайскую границу.
В конце первого заседания стороны не обменялись текстами речей глав делегаций. Впоследствии, однако, была достигнута договоренность о том, что глава каждой из делегаций будет произносить речь устно и затем передавать ее письменный текст: советская сторона на русском языке, а китайская сторона на китайском языке. Такая заминка объяснялась, в частности, тем, что обстановка была нервной и напряженной; любой, даже просто технический, контакт между делегациями казался нарушением твердой принципиальной позиции, уступкой партнеру. Однако очень быстро стало ясно, что в области чисто технической работы необходимо общаться и решать многочисленные такого рода проблемы быстро и без излишней настороженности. Это, в частности, относилось и к вопросам перевода. Ведь эти консультации были первыми, когда партнер А видел в партнере Б прямого врага, а партнер Б, в свою очередь, видел в партнере А идеологического противника. Поэтому впервые в истории межгосударственных отношений СССР и КНР каждая из сторон стала переводить только сама себя и установилась полная независимость советской стороны в деле перевода. (До той поры на протяжении многих лет китайцы зачастую переводили и представителей КНР, и представителей СССР.) Следует, очевидно, тут же упомянуть о необыкновенной придирчивости к каждому слову, которое произносилось и переводилось на этих переговорах. При этом обычно советская сторона, даже непроизвольно, смягчала выражения при переводе, а китайская сторона при переводе ужесточала выражения; в этом также находили свое выражение как национальные характеры, так и идеологическая обстановка в Москве и в Пекине: ведь Пекин вел линию на всемерное ужесточение полемики и на обострение двусторонних отношений, а Москва старалась, по крайней мере внешне, говорить мягко, занималась самообманом, полагая, что таким образом удастся сохранить статус-кво в отношениях с Пекином и свою роль ведущей коммунистической силы современности.
