Но и 18 и 20 февраля 1970 г. Кузнецов уделял большое внимание проекту от 31 января о порядке работы. (В ходе переговоров китайские представители намеренно называли представителей советской стороны только по фамилии; тем самым они стремились подчеркнуть свою неприязнь, даже грубость в отношении наших представителей и руководителей, и одновременно продемонстрировать лояльность по отношению к позиции своего высшего руководителя Мао Цзэдуна, патологически ненавидевшего русских, советских людей, страх оказаться в «нелояльных» подавлял в данном случае чувство вежливости у китайских дипломатов. В китайском языке, если хотят быть вежливыми, к фамилии непременно прибавляют либо должность, либо, по крайней мере, имя, либо слова типа «товарищ» или «господин»; члены советской делегации в такие игры не играли; у них не существовало необходимости доказывать руководителям, которые сидели в Москве и могли читать документы переговоров, что они подчеркнуто враждебно относятся к китайским коллегам, скорее, наоборот, этика отношений в номенклатуре КПСС-СССР, да и позиция руководства КПСС-СССР в отношении КНР диктовали подчеркнутую вежливость и корректность в общении с китайскими коллегами. Интеллигентность людей из России, СССР также не позволяла опускаться до такой мелочности. — Ю.Г.) Однако предложения в проекте от 31 января 1970 г. и содержание проекта от 11 февраля 1970 г. находятся на разных путях, идут в разных направлениях. 31 января 1970 г. был внесен проект, который предлагает работать параллельно. 11 февраля 1970 г. был внесен проект, который предусматривает заключение двустороннего соглашения по сохранению статус-кво и избежанию вооруженных конфликтов. Эти два предложения не совсем совпадают.
В. В. Кузнецов отметил, что это составные части одного предложения. «Мы твердо предлагаем работать параллельно. С той целью, чтобы облегчить работу по статус-кво и учитывая позицию китайской стороны, в подкрепление не снимаемого предложения от 31 января 1970 г., мы и внесли предложение от 11 февраля 1970 г. А предложение от 31 января 1970 г. остается в силе. Мы хотели бы сегодня получить положительный ответ на наше предложение о параллельной работе.
И сколько же можно изучать; надо же знать меру».
Цяо Гуаньхуа: «Я бы мог отреагировать на это. Мы внесли наше предложение 21 октября 1969 г., а вы — 11 февраля 1970 г. Между этими двумя датами более ста дней. Вы не отреагировали на наше предложение о временных мерах. Так между друзьями не водится».
В перерыве этого заседания китайская делегация пожелала продемонстрировать свое гостеприимство: пригласила советских представителей на совместную трапезу в связи с праздником фонарей. С одной стороны, это был жест вежливости, позитивный шаг. С другой стороны, китайская делегация не пожелала придать этому приему приличествующий случаю официальный характер: не направляла официальных приглашений, не оговаривала все это заранее и т. д. Можно предположить, что это был и своеобразный прием пекинской дипломатии: советскую делегацию обильной едой и выпивкой пытались расслабить, заставить ее потерять бдительность в ходе очень напряженных и острых переговоров, где каждая деталь, каждое неточное слово могли быть использованы партнером безжалостно.
После перерыва заседание было продолжено. Цяо Гуаньхуа сказал: «Нам все же кажется, что сегодняшнее выступление чем-то отличается от проекта, внесенного 11 февраля. Тем не менее мы будем продолжать изучать его серьезно, не упуская ничего, что является положительным, позитивным элементом.
Наши советские коллеги могут быть, кроме того, уверены, что это изучение не займет много времени. Во всяком случае, это будет быстрее, чем время, в течение которого вы изучали наш проект. Главное — решить вопрос. Поэтому я сегодня не имею в виду делать комментарии к советскому предложению от 11 февраля.
Что касается проекта от 31 января 1970 г., то мы дали на него ясный ответ на заседании 7 февраля 1970 г. после серьезного обдумывания вашего проекта. И сейчас я считаю, что мы не имеем чего-либо добавить к тому, что было сказано в упоминавшемся нашем выступлении или пересмотреть его».
