Вдруг катер проскрежетал днищем о подводную скалу и в душе Старцева дохнуло холодом. Корпус мелко задрожал и завибрировал, снизу донесся гулкий звук удара, и все уже были готовы услышать звуки немилосердно разрываемого металла, но в этот момент катер вырвался из теснины прохода на спокойную воду бухты.
Заякорившись, Песчанин отдал команду осмотреть судно и, через пару минут, удовлетворенно выслушал доклады с боевых постов. Экипаж цел и невредим, не считая пары шишек и синяков. Повреждения – небольшая вмятина по левому борту ниже ватерлинии.
— Фу-у! Прошли по касательной, — облегченно, с задорной улыбкой произнес Антон.
— Антон это обязательно было делать? — вновь взвился Старцев.
— А у нас был другой выход? — вопросом на вопрос ответил он Старцеву.
В этот момент на палубу из машинного отделения поднялся мичман героических пропорций и осмотрев очертания берега, недовольно покачал головой и направился на мостик.
— Ну вот, мало мне было тебя, так теперь и с Гризли понял где собака порылась, — опять вздохнул Песчанин.
Механика не зря прозвали "Гризли" – косая сажень в плечах под два метра ростом, приплюсовать сюда еще свирепый своенравный характер и получится полное соответствие. Этот детина не мог ужиться ни с одним командиром и его за малым не списали вчистую, однако за него вступился Песчанин и уговорил приписать мичмана к его катеру. К тому же, Семен был по-настоящему знающим механиком, в дизелях разбирался превосходно, вся матчасть у него всегда была в полном порядке. А характер? Так Песчанин и сам был не подарок. Как так вышло, никто сказать не мог, да и для самого Антона это было настоящей загадкой, но мичман Гаврилов вдруг проникся к нему уважением и беспредельной преданностью, впрочем, в этом плане он не был одинок, вся команда любила и была предана своему командиру. Есть такая категория людей которая располагает к себе с первой встречи и ничего с этим не поделаешь.
Любой член команды знал непременно одно – командир их не бросит и не предаст ни при каких обстоятельствах, а главное, всегда оставался хозяином своего слова. Если Песчанин обещал поощрить, то поощрение было достойным, хотя подчас, чтобы добиться своего, ему приходилось становиться в пику с командованием. Если обещал наказать, то провинившийся буквально стонал под тяжелой дланью командира, причем в этом случае, гауптвахта была самым безобидным из возможных вариантов.
Поднявшись на мостик Гаврилов, словно медведь, в честь которого ему дали прозвище, навис над командиром и пророкотал своим неподражаемым басом.
— Когда прошла команда на малый вперед, я заподозрил что это может быть именно это место. Но я не поверил самому себе даже когда почувствовал знакомые повороты.
— Синоптики напутали, — слегка пожав плечами, прокомментировал Песчанин.
— Много?
— Баллов на пять.
— Да они там, что?! Совсем охренели. Эх, нету на них Советской власти, при советах живо бы по этапу пошли. Это же не одни мы в эту лабуду попали.
— Эт точно. Чай будешь?
— С коньяком? — С хитрым прищуром поинтересовался Гризли.
— С лимоном.
— За вредность положено…
— С лимоном, — упрямо гнул свое Песчанин.
Взглянув на командира, Гаврилов обернулся к штурману и старпому, но те проигнорировали его призыв о помощи. Выбора не было и он безнадежно махнул рукой.
— Приказать принести в кают-компанию?
— Прикажи организовать чай матросам, натерпелись поди, а мы – в мою каюту.
— Добро.
В маленькой каюте командира катера было тесновато для четверых, но как говорится в тесноте, да не в обиде. На небольшом столике были разложены пока еще не убранные книги.
Взяв одну из книг, Гаврилов прочитал название, ухмыльнулся и положил обратно. Старцев и Котов также уловили название книги, но эмоций выказывать не стали.
— Поражаюсь я тебе командир, — сокрушенно резюмировал Гаврилов. — Боевой командир. Лихой моряк. Гроза всех женщин и бильярда. И на кой черт тебе сдалась эта история. И ладно бы что разнообразное, а то одно и то же и про то же, только и знаешь, что русско-японскую войну гонять вдоль и поперек. Да ты небось уже больше любого профессора про этот период знаешь.
