Мать. Кобыла идёт хорошо… Шарль уверяет, что мы до ужина будем дома. Он доехал всего за три часа. Шарль привёз одеяло, но боюсь, Улии будет прохладно к вечеру. Я возьму ещё одно, пришлю обратно после.
Отец(по-барски). Мама, этот дом ваш!
Мать. Свадьбу сыграем в назначенный день, но Улия, как и я, она тоже думает, что лучше никого не приглашать.
Отец(с движением руки). Семья…
Мать. Улия предпочитает, чтобы вас обоих на свадьбе не было.
Отец(не позволяя себе понять). Как это — обоих?
Мать. Её брата и вас.
Отец(ошеломлённый). И, тем не менее, свёкровушка, Отец…
Мать. Дядя Фредерика поведёт её к алтарю. Теперь она хочет, чтобы у неё была только одна семья.
Отец (отрёкаясь от всякой гордости). Я себе и фрак сшил…
Мать не отвечает. Люсьен кричит, обращаясь к отцу.
Люсьен. Папа! Если я женюсь в Африке, я тебя приглашу! Будет чудесно — увидишь! Все будут поголовно голые, все до одного вонючие, чёрные, ты один — во фраке, обливаешься потом в центре процессии под руку с моей светловолосой Дульцинеей. Мы тоже будем полны благородства, тоже будем среди своих — одни негры!
Отец(с шекспировским жестом). У меня больше нету детей!
Люсьен. Куда ты?
Отец. К Просперу. Одолжи двадцать франков.
Люсьен. Я даю тебе пятьдесят, дорогой Лир! Напейся! Того стоит.
Мать Фредерика смотрит, как они выходят, пожимает плечами и поднимается к Улии. Фредерик остаётся один. Появляется Жаннетта в белом платье. Она стоит некоторое время, не двигаясь. Увидев её, Фредерик встаёт…
Жаннетта. Да, я вышла замуж в белом, чтобы всё селение было в ярости. И нужно было всё-таки платье использовать. (Пауза.) Вы всё ещё женитесь через месяц?
Фредерик. Да.
Жаннетта. Моё дело сделано. (Пауза.) Хорошо, когда вещи сделаны, когда не нужно больше задавать себе вопросов и возвращаться вспять. Вот почему я пришла попрощаться с вами.
Фредерик. Уходите.
Жаннетта(спокойно). Да. Не говорите так строго. Я уже ушла раз и навсегда. Я вам говорю теперь о конце света. Это встреча, дополнительная минута, которую судьба дарит иной раз, когда всё уже решено… наши поезда развили скорость и пересеклись теперь только для того, чтобы ещё быстрее разлететься в разные стороны. Мы посылаем друг другу последнюю улыбку. (Пауза.) Даже не улыбку. Фредерик. Нет.
Жаннетта. Как вы серьёзны! Значит, вы не умеете играть с жизнью?
Фредерик. Нет.
Жаннетта. Мне тоже тяжело, но я играю. Я очень весела, там я их пою, заставляю танцевать. Гости моего мужа не иссякают в красноречии! Только он знает всё наперёд, и ему страшно.
Фредерик. Страшно чего?
Жаннетта. Он, как человек, который выиграл кота в мешке.
Фредерик. Вы его и заставите страдать?
Жаннетта. Уже сделано.
Фредерик. Вас это развлекает?
Жаннетта. Мне это всё равно, я его не знаю.
Фредерик. А сегодня утром вы сказали перед всем миром, что вы его жена?
Жаннетта. Случилось совсем не то, что, им показалось, они услышали, я ничего такого не говорила. Сегодня утром, священнику и этому, в мэрии, с трёхцветной перевязью через плечо я не сказала, что беру мужа на горе и радость — навсегда. Я сказала, что на жизнь и на смерть отказываюсь от вас. Да, это странно. Священник прокричал в церкви: «Мадмуазель Жаннетта Моран, согласны ли вы никогда не брать в мужья мсье Фредерика Ляривьера?» И никто не повернулся, никто не нашёл эту реплику неприличной, то, что ваше имя выкрикнули на чужой свадьбе. В мэрии тоже никто не ужаснулся этому маскараду… трёхцветный толстяк, кресла для распределения достоинств, жених, запряжённый как телец, уготованный на заклание… всё только для того, чтобы я могла сказать, что никогда не буду должна вам послушания, и не обязуюсь следовать за вами повсюду!
Фредерик. Другие услышали одну правду, что вы связали себя навсегда с другим мужчиной.
Жаннетта. Нет. Я навсегда вас отторгла. Это торжественное таинство должно было быть предусмотрено церковью, вместе с другими: таинство отторжения. (Пауза. Стоя друг напротив друга, они смотрят друг другу в глаза.) Я тоже пришла попросить у вас прощения за ту боль, которую вам причинила.
Фредерик(с жестом). Ничего.
Жаннетта. Вы воротились в тот дом ночью?
