Улия(делая шаг). Мне очень жаль, мама. Я не понимаю, что происходит. Не беспокойтесь. Я сама пойду в лавку.
Мать. Нет, Улия, вы тут больше нужны. К тому же, если вы хорошенько поищите, то, может, найдёте кастрюлю и воды. Я лапши принесу.
Фредерик. Именно, именно! И паштета. Возьми тоже омаров в банке, джем и печенья. Мы не заслуживаем постного праздника.
Мать(с порога). И… на них тоже рассчитывать?
Улия(страдая). Но… я не знаю. Не понимаю, где они ещё могу обедать.
Мать. Они, вероятно, подумали, что мы пригласим их на пикник.
Фредерик(нежно выталкивая её из дома). Вероятно. Торопись, мама. А мы пока накроем на стол.
Когда она выходит, Улия бросает швабру, падает на стул и плачет.
Улия. Так я и думала. Так я и думала. Они ужасны!
Фредерик. Думаешь, они получили твоё письмо?
Улия. Уверена!
Фредерик. Тогда, может, они не хотели нас видеть?
Улия. Даже не это. Утром все разошлись в разные стороны, рассчитывая друг на друга, вот и всё.
Фредерик. А сестра? Мужчины обычно помогают ей по хозяйству?
Улия(с сокрушённым жестом показывая вокруг себя). Видишь. (Фредерик смеётся.) Ах, не смейся! Не смейся! Мне слишком стыдно.
Фредерик. Почему же стыдно?
Улия. Я тебе не сказала. Думала, могу не говорить. Зачем твоя Мать захотела сюда приехать? Как будто у них моей руки надо просить! Если б мы не приехали, я бы могла всего этого и не высказывать.
Фредерик. Да чего не высказывать-то, Улия?
Улия. Всего моего стыд. Вообще всего!
Фредерик(улыбаясь). Тебе до такой степени за них стыдно?
Улия. С самого раннего детства.
Фредерик. Что же в них такого необыкновенного?
Улия. Скоро увидишь. (Она внезапно и яростно взрывается.) Они обеда не приготовили! Даже не подмели пол! Они все разошлись, и неизвестно когда вернуться, и, увидишь, одеты будут кое-как. А Мать твоя останется голодной!
Фредерик. За неё не волнуйся. Она сейчас всю лавку купит.
Улия. Понятно, если бы я их не предупредила! Но я написала в письме, ясно написала: «Я приеду с моим женихом и будущей свекровью, нужно приготовить хороший обед». Я даже послала им денег.
Фредерик. Может быть, они привыкли обедать позднее?
Улия. На кухне, кроме прокисшего молока и горбушки хлеба ничего нет. Плакали мои деньги! Я прекрасно знаю, куда они подевались, эти деньги.
Фредерик. Бедная Улия.
Улия. Я написала: «Уберите дом, чтобы мне не было стыдно, моя свекровь любит порядок». Полюбуйся!
Фредерик. Мы вместе уберёмся, вставай.
Улия(кричит в слезах). Нет! Я хочу лечь на пол и плакать!
Фредерик. Улия!
Улия. Я хочу, чтобы, возвратившись, они застали меня вот тут, в их недельном мусоре! А рядом чтобы стояли мой жених и свекровь. Пусть они, в свою очередь, покраснеют!
Фредерик. Поднимись, Улия.
Улия. Кстати, они даже не краснеют, я их знаю. Им будет всё равно. (Она встаёт.) Видишь, ты хотел с ними познакомиться, теперь ты меня любить перестанешь!
Фредерик(смеясь). Уже перестал!
Улия(бросаясь к нему в объятья). Я не такая, как они! Ещё в детстве я всё подметала и мыла, пока моя сестра перед зеркалом вертелась. Я же и отца заставляла бриться и вставлять чистый воротничок. Вот увидишь, увидишь, что он даже не брился!
Фредерик. Кто знает… всё-таки праздник.
Улия. Ему всё одно — праздники, воскресенья. Они всю неделю живут одинаково. Им всё равно. Как и когда поесть, можно и не умываться. Для папы главное — в карты с друзьями в распивочной поиграть. А ей бы всё только в лесу бегать или весь день в песке греться на солнышке… Пусть дом вверх тормашками стоит!
Фредерик. А зимой?
Улия. Она сигареты курит, вот тут лёжа, на том, что называет своим диваном. Или шляпы делает себе и платья из старых тряпок, как в детстве. Нужно видеть эти платья и шляпы! Дома у них никогда денег нет, а когда появляются, то для того только, чтобы их немедленно истратить. Она из старых занавесок платья шьёт. А как только они готовы, то тут же на них появляются пятна или дырки, и наплевать, если задница выглядывает, а коленка торчит из чулка.
Фредерик. Уличка, Улия… значит, ты злюка!
Улия. Ты всё это так ненавидишь, тебе будет плохо!
Фредерик. Женюсь-то я не на твоей сестре!
Улия. Иногда, когда я спешу подобрать всякую бумажку, ты подшучиваешь надо мной, говоришь, что я одержимая, как пчела. А я тру, тру всякое крошечное пятнышко. Потому что мне всегда кажется, что нужно что-то убрать и привести в порядок, за ними что-то убрать.
