– Мадам, вы что? Вам плохо? – забеспокоился приемщик, толстячок небольшого роста, в кожаной жилетке.
– Ничего. Сейчас все пройдет. Голова что-то закружилась, – поспешила Софья Павловна его заверить. Даже заставила себя улыбнуться.
Приемщик деловито кивнул. По внешнему виду он не относил Софью Павловну к богатым клиентам. Знал, такие старушки приходят сюда и приносят последнее, что еще у них осталось. Слезы льют, заверяют, что через неделю, вернутся, чтобы выкупить свою вещь. Но возвращаются только тогда, когда надо сбыть что-то еще. И отдают, дабы не умереть с голода. Поэтому все, что они приносят почти тут же попадает на прилавок для продажи.
Он посмотрел на Софью Павловну, пытаясь угадать, чем эта бабуся хочет их порадовать. Но для начала сказал:
– В таком случаи, ручки с прилавка уберите. Не надо давить на стекло.
Хотя прилавок и был из толстого стекла, но не дело, если каждый посетитель ломбарда будет виснуть на нем.
– Извините, – Софья Павловна убрала с прилавка руки, которые мелко подрагивали. Ее взгляд был нацелен на красивый большой перстень с платиновой вставкой в форме короны российского императора. Рядом лежали золотые серьги с бриллиантом. Но перстень!..
Софья Павловна не могла отвести от него свой взгляд. Боже мой, думала она. Ведь это перстень моей Жанны. И серьги… Она попросила приемщика показать ей перстень.
– Какой он красивый, – сказала она.
Приемщик как видно был большим специалистом по золотым украшениям, согласился с ней насчет красоты перстня, но не забыл напомнить о цене:
– Мадам, эта красота дорого стоит. Вряд ли вам она по карману. Может быть, взгляните на что-нибудь попроще, – попытался он отговорить Софью Павловну.
Но ни на что кроме этого перстня она смотреть не захотела, сказав:
– Меня интересует этот перстень.
– Пожалуйста, – сказал приемщик и с неохотой выдвинул из прилавка ящик с золотыми украшениями. Хотя в обязанности его и входило исполнять желание клиентов, но в данном случаи он считал это бесполезным, уверенный, что у старушенции не найдется столько денег.
Достав перстень, протянул его Софье Павловне. Та взяла перстень в руку, поднесла поближе к глазам и едва не расплакалась. Ошибки быть не могло. Это был действительно перстень ее дочери и Софья Павловна нисколько не сомневалась в обратном. Она сама покупала его Жанне, когда лет восемь назад они ездили отдыхать в Прибалтику. В Москве ей никогда не встречались именно такие перстни. Когда покупала его, продавец уверял, что перстень выполнен по индивидуальному заказу. Но по какой-то причине остался не куплен. Стоил он немало, даже тогда. Но видя, что он понравился дочери, Софья Павловна выложила за него едва ли не все их деньги. И потом не разочаровалась. Перстень – загляденье. Ни у кого похожего такого не встречала.
Но главная особенность его в другом. Года два назад троллейбусной дверью Жанне повредило средний палец на левой руке. При открывании дверей, там торчала какая-то железка, которая и зажала палец дочери. Возможно, она бы оторвала Жанне палец совсем, если бы не этот перстень. Его сдавило так, что он сделался элипсообразным, но зато спас сустав на пальце дочери, не дав железке его раздавить. Потом было обращение в больницу. Ведь сустав все-таки оказался поврежденным, распух, долго болел и в конце концов на нем остался хрящевидный нарост. Врачи сказали, что это на всю жизнь. Можно было сделать операцию, но Жанна отказалась. И с перстнем сглупила, не захотела его снять сразу еще там в больнице. А потом уже просто не могла. Сустав не давал.
Но тут же к Софье Павловне пришла мысль, что если это перстень ее дочери, то как он мог попасть сюда в ломбард? Кто и каким образом снял его с пальца ее дочери?
Она едва не расплакалась, рассматривая перстень под ярким светом направленной на него лампы, где каждая, даже самая незначительная казалось бы царапинка, была ей знакома. И теперь она уже нисколько не сомневалась, что это перстень ее Жанны.
– Ее, – тихо, едва слышно прошептала она.
Но у приемщика оказался чуткий слух. Он услышал, спросил:
– Простите, это вы о чем?
